Рыцари удачи. Хроники европейских морей

На Крите в течение нескольких столетий переходил из уст в уста рассказ о праздновании вечерней «фесты» в пещерной церкви святого Николая, набитой до отка­за пилигримами со всей округи. Когда молящиеся за­жгли свои свечки, огни увидали проплывавшие мимо разбойники. Они высадились на берег, подкрались к священной пещере, заперли дверь снаружи и стали до­жидаться предложений о выкупе. Но внутри было тихо. На этот раз пираты остались с носом: когда им наскучило ожидание и они вошли в пещеру, она оказалась пустой. Как говорит легенда, Николай указал своим поклонникам чудесный путь спасения сквозь скалу.

На самом деле все было проще: устроители подоб­ных святилищ всегда считались с возможностью обвала (тем более - на Крите, известном своей тектонической деятельностью) или осады. Поэтому все такие пещеры имели не менее двух выходов, и если об этом не поза­ботилась природа, ее промахи исправляли люди. Самое забавное в этом эпизоде то, что селяне воспользова­лись методом самих пиратов: когда-то точно так же их караулил на Джербе Андреа Дориа, дожидаясь капи­туляции Драгута.

Но вообще этот пример очень характерен, и можно добавить, что рыцари морских дорог знали наперечет все праздники в районе, где они промышляли. Это объяснялось, как можно догадаться, отнюдь не их бла­гочестием, тем более, что среди разбойников попада­лись не только христиане. Один из их пленников писал впоследствии, что команду корабля, захватившего его у берегов Греции, составляли в основном турки, не слишком, однако, правоверные. Их благочестие проявлялось лишь в моменты опасности, в остальное же время они вели себя так, как и положено пиратам, предаваясь самым ужасным богохульствам. Впрочем, они с не меньшим рвением поддерживали на своих кораблях и огонь перед изображением Девы, а в штор­мы даже давали обет (и выполняли его) посвятить восковую свечу святому Николаю в посвященной ему церкви на известном им острове, нередко ими посе­щаемом. Возможно, и здесь речь идет о той самой пещерной церкви на Крите; видимо, «чудо» произвело на пиратов неизгладимое впечатление.

Как и в античности, никто не мог предугадать исход морского путешествия. Нередко мирный купец прини­мался за пирата, бывало и наоборот. И тем и другим приходилось всегда быть начеку. В 1608 году некий Питер Манди едва не попал в беду у мыса Сан-Висенти, приняв за турецких пиратов двадцать шесть кораблей испанского королевского флота, показавшихся у входа в Гибралтар. Турки, в свою очередь, по­дозревали в пиратстве всех без разбора христиан и в XVII веке закрыли для них Коринфский залив под предлогом, что туда могут проникнуть мальтийские пираты под видом купцов для погрузки смородины.

Надо сказать, что у турок были основания для таких подозрений: в 1491 году рыцари удачи частенько навещали Кандию, славившуюся своим вином, а на обратном пути захватывали и грабили корабли Вене­ции - главного торгового партнера этого критского города. Известны случаи, когда греческие корабли за­хватывали суда своих земляков в местах, удаленных от торговых трасс, и либо заставляли их «поработать на себя» на погрузке, либо забирали полностью или частично груз, либо захватывали корабль вместе с гру­зом и людьми и продавали не слишком любопытным покупателям.

«Отец английской поэзии» Джеффри Чосер, участ­ник Столетней войны, дипломат и член парламента, в своих «Кентерберийских рассказах» дал целую гале­рею сочных и точных зарисовок представителей раз­личных общественных слоев Англии своего времени, собравшихся вместе, чтобы отправиться на богомолье: путешествовать в одиночку было опасно. Среди прочих персонажей был и старый моряк, типичный бродяга XIV века, каких можно было встретить не только в Англии. Вот как представляет его поэт читателю:

Был Шкипер там из западного графства.

На кляче тощей, как умел, верхом

Он восседал; и до колен на нем

Висел, запачканный дорожной глиной,

Кафтан просторный грубой парусины;

Он на шнурке под мышкою кинжал

На всякий случай при себе держал.

Был он поистине прекрасный малый

И грузов ценных захватил немало.

Лишь попадись ему купец в пути,

Так из Бордо вина не довезти.

Он с совестью своею был сговорчив

И, праведника из себя не корча,

Всех пленников, едва кончался бой,

Вмиг по доске спроваживал домой.

Уже весной он был покрыт загаром.

Он брался торговать любым товаром

И, в ремесле своем большой мастак,

Знал все течения, любой маяк

Мог различить, и отмель, и утес.