Рыцари удачи. Хроники европейских морей

Однако звезда фауэйских пиратов померкла, не успев как следует разгореться. Ко времени их выхода на морскую арену обстановка в Ла-Манше заметно изменилась, как, впрочем, и в самой Англии. Нельзя сказать, что, низложив Ричарда, Генрих завладел британской короной. Он ее только примерил. «Не стоит царствовать, когда престол непрочен под тобой»,- сказал Шекспир. Генрих считал - стоит. Но ему ме­шал... покойный Ричард. По всей Англии бродили слухи о его чудесном вызволении, и по всей Англии в подтверждение этих слухов то там, то здесь объяв­лялись люди, выдававшие себя за последнего Плантагенета и, естественно, претендовавшие на английский трон. И все они рано или поздно оказывались во главе разбойничьих отрядов или пиратских флотов.

Борьба с лжеричардами занимала все мысли Лан­кастера. А это означало и борьбу с пиратством. Чуть ли не с первых дней своего водворения в Тауэре (до XVI века он служил не только тюрьмой, но и коро­левским дворцом), когда гамбургские купцы все еще вылавливали на Гельголанде последних ликеделеров, Генрих заключил соглашение с Испанией и Францией об отказе прибегать к услугам рыцарей моря и о совместной борьбе против них. Однако это привело лишь к тому, что английские пираты стали теперь совершенно безнаказанно орудовать только в без­защитных английских водах, поскольку королевский флот превратился к тому времени в фикцию и почти целиком стал пиратским.

Тогда Генрих попытался стравливать разбойников друг с другом, выдавая одним каперские свидетельства на ловлю других, а всем желающим - против их всех. Но это привело к такому взрыву разбоя на море и на побережьях, что ни один англичанин не мог теперь знать наверняка, кто сидит с ним за одним столом в таверне. Генрих V попытался было изменить положение вещей, но двумя годами позже возобновил практику своего предшественника.

Королевская власть становится в Англии все более и более призрачной. Сами короли этого еще не пони­мают, они царствуют. Царствуют, но не управляют. Бразды государственного правления берут в свои руки рыцари. Берут исподволь, настолько ненавязчиво, что трудно определить ту грань, за которой короли превратились не более чем в жителей Тауэра (а иногда и узников). По-видимому, это случилось в конце царст­вования Генриха V. С этого времени история Англии стала делаться далеко от Лондона. В Лондоне теперь «делали» только королей.

Имена Ричардов и Эдуардов сменяются на страни­цах английских хроник, как в калейдоскопе, но вместо фамилии Ланкастер или наряду с ней все чаще начи­нает мелькать другая. Мы напрасно стали бы искать ее в перечне пиратских капитанов того времени, но она частенько попадается в списках их клиентов, пожелавших воспользоваться услугами рыцарей мор­ских дорог. Обладатели этой фамилии и сами были рыцарями, она фигурирует еще и в придворных хро­никах. Наконец, ее можно отыскать на современной географической карте.

В самом сердце Англии, на полпути между родиной Шекспира Стратфордом и многострадальным Ковент­ри, возвышается двенадцатиметровая скала, увенчан­ная своеобразной зубчатой «короной» - белокамен­ным средневековым замком, чья причудливая архи­тектура и зловещая слава вот уже много столетий привлекают толпы путешественников. Это владение графов Уорвиков - древнейшего рода, снискавшего громкую и до некоторой степени скандальную извест­ность в истории двух великих королевств - Англии и Франции. Вниманию туристов здесь предлагаются обширная картинная галерея, замечательная оружей­ная палата и уникальная ваза, найденная в окрест­ностях Тиволи и доставленная в Англию. Гиды при этом не забывают упомянуть, что город Уорвик - место рождения знаменитого писателя и поэта XIX века Вальтера Сэвиджа Лендора и что чуть севернее расположен городок Кенильворт, прославленный одно­именным романом тезки Лендора - сэра Вальтера Скотта.

Родословная Уорвиков с надлежащими коммента­риями была впервые составлена хронистом Джоном де ла Рузом на латинском и английском языках по при­казанию Ричарда III. Но ее следует признать полу­легендарной (поскольку де ла Руз был священником) и официозной (поскольку он был еще и герцогом). Закреплению легенды способствовал и Шекспир, ве­роятно, пользовавшийся хроникой Руза при сочинении своих трагедий.

После установления абсолютизма Генриха VIII история Уорвиков забывается настолько добросовест­но, что житель конца XVII века Урс - герой романа Гюго «Человек, который смеется» - делает на стенке своего возка под рубрикой «Утешение, которым должны

довольствоваться те, кто ничего не имеет» более чем лаконичную запись: «Эдуард Рич, граф Уорвик и Холленд - собственник замка Уорвик-Касл, где ка­мины топят целыми дубами». Это было единственное, что помнили об Уорвиках в эпоху Стюартов. Опре­деляющую роль в этом сыграли политические мотивы.

А между тем история Уорвиков достойна пера луч­ших романистов.