Рыцари удачи. Хроники европейских морей

Разумеется, весь этот рассказ - выдумка Фиренцу-олы, умело осовременившего одну из новелл Геродота и добавившего в нее эпизод из «Одиссеи», но выдумка эта выглядит очень правдоподобной благодаря обилию точных деталей. Еще правдоподобнее концовка этой истории. На беду беглецов, почти одновременно с ними в Мессину прибыл королевский двор со всем дипломатическим корпусом. Среди послов был и представи­тель Туниса, только что получивший письмо эмира с подробным описанием случившегося и категорическим требованием во что бы то ни стало разыскать беглую жену и вернуть ее безутешному мужу. Встретив и уз­нав ее, посол ударил челом королю, и тот повелел не­медленно восстановить справедливость. Всю троицу привели под конвоем на корабль Коппо, «который король отдал под командование своего человека», и уже показались берега Берберии, когда действие начало раскручиваться в обратном направлении: внезапный шквал отбросил корабль от Карфагенского мыса (мыса Картаж) в Тирренское море. Недалеко от Ливорно его захватили пизанские корсары, и, легко откупившись от них, все трое прибыли наконец во Флоренцию.

Другую байку того времени можно было бы считать документальной, если бы она упоминалась еще где-нибудь, кроме сборника новелл доминиканского монаха Маттео Банделло. Автор, лично знакомый с Леонар­до да Винчи, вкладывает в его уста повесть о прослав­ленном флорентийском живописце, монахе-кармелите фра Филиппо Липпи, чья беспутная жизнь была, по свидетельствам современников, полна невероятнейших приключений. Может быть, это широко известное об­стоятельство и побудило Леонардо (если только этот рассказ не назидательная выдумка) избрать своим героем именно Липпи.

Когда Липпи, рассказывает Банделло вслед за Леонардо, осмотрел музей Марке в городе Анконе на Адриатическом побережье Италии, ему вздумалось ос­вежиться, и он с несколькими друзьями отправился покататься на лодке по морю. Неожиданно у анкон-ского берега появились галеры Абдул Маумена - «великого берберийского корсара того времени». Скорее всего, мавры подстерегали в этом месте ко­рабли венецианских купцов, но веселая прогулка шум­ной ватаги переменила планы пиратов. Лодка была без труда захвачена, а ее пассажиры закованы в цепи и отвезены в Берберию.

Последующие полтора года фра Филиппо, поневоле забросив кисть, в поте лица осваивал искусство гребца на мавританской галере. Выручил его нечаянный слу­чай. Однажды ему пришла в голову счастливая мысль нарисовать на стене портрет Абдул Маумена, и сходство так поразило мавров, как известно, вообще не знавших портретного искусства, что Липпи и. его друзья перешли с того дня на куда более приятное положение друзей пирата. «Много еще написал кра­сками прекраснейших картин фра Филиппо для своего господина, который из уважения к его таланту одарил его всякими вещами, в том числе и серебряными ваза­ми, и приказал доставить его вместе с земляками целыми и невредимыми в Неаполь»,- так заканчивает Леонардо свой рассказ.

Вероятно, эта история произошла (если она вообще произошла) примерно в 1440 году, когда фра Филиппо едва перевалило за тридцать: дальше Леонардо упо­минает о его женитьбе и рождении сына - тоже зна­менитого живописца Филиппино Липпи, появившегося на свет около 1457 года. К этому времени и следует отнести деятельность «великого берберийского корса­ра» Абдул Маумена - первого мавританского пира­та, известного нам по имени, и к тому же лица явно реального, если даже вся история выдумана Леонардо.

Вызывает сомнения и еще один рассказ, относящий­ся к 1470-м годам и изложенный в книге Фернандо Колона «Жизнь Адмирала», посвященной своему отцу, прожившему жизнь не менее штормовую, чем фра Филиппо Липпи.

Отец Фернандо был, как чаще всего считают, сыном генуэзского ткача Доминико Коломбо, его звали Кристобаль. В четырнадцатилетнем возрасте (тоже предположительно) Кристобаль поступил юнгой на ко­рабль, совершавший каботажные рейсы между Генуей и полуостровом Портофино, изобилующим селениями и монастырями, а иногда ходил и на Корсику.

В 1473 году двадцатидвухлетний Кристобаль, по его собственным словам, нанялся капитаном на служ­бу к анжуйскому герцогу Репе и прирабатывал капер­ством. Вероятно, он кое-чего добился на этом почтен­ном поприще: в прошлом веке обнаружен документ, где «морской суд Венеции предостерегает относительно пирата Коломбо», как сообщает известный географ Карл Всйле Надо, правда, заметить, чт Венеции и Генуя находились в состоянии чуть ли не непрерывной войны, так что речь может идти с равными основания­ми и о пиратстве, и о каперстве.