Рыцари веры

Они объяснили капитану, что все остальные - буржуа, монахи и солдаты, кроме извозчиков,- были бездельники, нарочно делающие вид, что незнакомы с ними.

- Теперь нам надо изменить путь,- сказал Клер-де-Люнь.- Мы должны дать им пароль и назначить новое место встречи.

- Но я их не знаю,- возразил капитан.

-  О, это пустяки! Чего вы не можете сделать, то сделаем мы. Где мы встретимся опять?

-  Я думаю,- предложил Оливье,- самое лучшее - деревня Кайлю; там мы будем почти у самого арьергарда нашей армии и, пока станем готовиться в окрестных лесах, пошлем гонца сказать герцогу де Рогану о нашем приближении. От Кайлю нам уже надо будет ехать всем вместе, а не вразброд.

- Отлично,- заметил капитан,- но отсюда до Кайлю далеко, а твои молодцы, Клер-де-Люнь, если им не дать в руку, пожалуй, так уйдут, что их и с фонарем не найдешь!

- В этом отношении, капитан, делайте, как знаете.

- Ну хорошо, я тогда сам все устрою.

Они кончили завтрак. Капитан шепнул несколько слов Клер-де-Люню, тот подозвал Макромбиша, одетого толстяком-монахом, и велел ему свести Дубль-Эне к тому месту, где бездельники стояли лагерем.

- Дубль-Эпе,- прибавил он,- собери десятерых начальников отряда и вели им как можно скорей явиться сюда; товарищи пусть подождут их возвращения в чаще ивняка.

Дубль-Эпе отправился с монахом Макромбишем, набожно раздававшим благословение встречавшимся извозчикам.

Зала гостиницы между тем мало-помалу опустела. Кроме капитана, Оливье и Клер-де-Люня, оставались только двое; один, мертвецки пьяный, спал, растянувшись на скамейке, другой - хорошенький, кудрявый, белокурый паж с черными глазами и светлыми ресницами, в потертом костюме и высоких сапогах со шпорами, сидел, облокотившись на стол и опершись подбородком на ладонь, и, казалось, задумался, на самом же деле он внимательно слушал разговор путешественников.

- Ну,- произнес капитан,- теперь нам надо ехать всем четверым вместе; ведь неизвестно, что может случиться. Как вы думаете, Оливье?

- Мне все равно, я буду делать, что скажете,- отвечал, покачав головой, граф.- У меня какое-то тяжелое предчувствие; точно какая-то опасность ждет меня. Никак не могу отделаться от этого ощущения.

- Понимаю,- сказал капитан,- и со мной это бывало перед битвой, например, в которой мне приходилось быть раненым. Но ведь, как говорил мой знакомый турок, чему быть, того не миновать.

Вошел Дубль-Эпе. Он все устроил, начальники отряда через пять минут должны были приехать.

- Не пойти ли нам к ним навстречу? - спросил капитан.

- Да ведь они сами сейчас будут?

- В том-то и дело. Нам с ними лучше говорить не здесь, где столько лишних ушей и глаз. Не люблю и,- иронично прибавил он,- этих пьяных извозчиков, которые спят с открытыми глазами, и пажей, которые притворяются, что мечтают о любви, а сами слушают чужой разговор.

Едва успел капитан выговорить эти слова, как спавший извозчик вскочил и побежал к двери. Но паж быстрее молнии бросился загородить ему дорогу и так ловко воткнул в его грудь кинжал, что тот и охнуть не успел.

Все это произошло чрезвычайно быстро; никто не успел опомниться.

- Что вы сделали? - вскричал граф, бросившись к пажу.

-  Убил этого человека, как видите,- холодно отвечал тот.

-  Но зачем?

-  Посмотрите на него и увидите, зачем.

- › Магом! - удивился капитан, взглянув па убитого и сняв с него парик и подвязанную бороду.

-  Да, Магом, правая рука Дианы де Сент-Ирем, вашего неумолимого врага! - сказал паж.

-  Но кто же вы сами такой? - спросил граф.

- Я? Убийца,- отвечал молодой человек с горькой усмешкой.

Между тем прибежали испуганный хозяин и его прислуга. Граф дал ему кошелек с золотом, сказав, что Магом был убит в ссоре и что лучше скорей стащить его в реку, не дожидаясь объездной команды.

Через пять минут труп верного, преданного слуги Дианы был брошен в реку, а пол в зале вымыт, и от преступления не осталось никаких следов. Капитан подозвал пажа и предложил ему стакан вина; тот поблагодарил и залпом выпил.

-  Вы так же хорошо пьете, как и владеете кинжалом, молодой человек! - сказал, смеясь, капитан,- Из вас выйдет толк. Теперь потолкуем, хотите?,

- С удовольствием,- отвечал паж.

-  Кто вы такой?

- Я бедный сирота, воспитанный из милости в доме маркизы Барбантан…

- Клод Обрио! - воскликнул граф.- Теперь я вас припоминаю. А вы, друг мой, узнаете меня?

- О да, господин граф! - отвечал молодой человек с трогательным волнением.- Вы были всегда так добры ко мне, что я не могу вас забыть.

- Но каким образом вы здесь очутились? Вас так все любили у маркиза, особенно он сам и его жена!

- Да, господин граф,- начал рассказывать молодой человек,- маркиз был очень добр ко мне, и я его любил, как отца. Недели две тому назад его разорвал волк на охоте. Не успели его похоронить, как от меня все отвернулись. Маркиза сказала, что я ей больше не нужен, и только из жалости дала мне рекомендательное письмо к вам: вы теперь единственный мой покровитель.

Капитан и Оливье были тронуты до глубины души тоном искреннего горя, которым Клод сказал эти слова.

Он подал графу письмо маркизы.

- Продолжайте, дитя мое,- ласково сказал Оливье.