Рыцарский крест. Кригсхельферин Ева

— В какую сумму вы оцениваете эту папку?

— Три миллиона рублей золотом.

— Я готов предоставить требуемую сумму, — не стал торговаться Максимов. Сталин не жадничал в таком деле.

Он привез документы в Москву в середине мая 1937 года и уже 4 июня Тухачевского арестовали. Он и его сторонники предстали перед трибуналом, куда входили маршалы и генералы Красной Армии. Согласно сообщению ТАСС все обвиняемые свою вину полностью признали и были приговорены к расстрелу.

Ныне тот самый майор Беме стал важной фигурой в управлении РСХА. И звали его бригаденфюрер Генрих Танцман. Теперь он близок к самому Гиммлеру и это можно использовать.

Максимов решил поговорить со своим заместителем, комиссаром госбезопасности 3-го ранга Нольманом Иваном Артуровичем…

* * *

Нольман вошел в кабинет Максимова.

— Проходи, Иван Артурович. Разговор у нас будет долгий.

— Что-то случилось, Владимир Иванович? Меня вызвали прямо с допроса во внутренней тюрьме. И дело весьма важное. Я хотел говорить с захваченным майором Абвера Лайдеюсером.

— У меня дело много важнее твоего майора. Он от нас никуда не денется.

— Провалился один из моих агентов? — забеспокоился Нольман.

— Нет. С твоими агентами все в порядке. Сведений о провалах нет. Я позвал тебя по другому поводу, Иван Артурович. В прошлом мы много ссорились с тобой. Но тебя я считаю отличным специалистом.

— Я готов вас выслушать, Владимир Иванович.

— Речь пойдет о Генрихе Танцмане.

— Танцман? Это начальник гестапо из Ровно?

— Бывший начальник гестапо. Ныне он переведен в Берлин.

Нольман дал Танцману краткую характеристику:

— Танцман — офицер средних возможностей. Для нас большой опасности не представляет. Он мало инициативен, нерешителен, легко подвержен влиянию.

— Вы не знаете Танцмана, Иван Артурович.

Нольман возразил:

— Наша группа в Ровно в конце 1943 года работала по нему. Если бы не его заместитель Вильке, то результаты работы Танцмана были бы плачевными.

— Я встречал Танцмана еще в 1937 году, Иван Артурович.

— Вот как? — Нольман удивился искренне.

— Вы же хорошо помните, что я не был принят в группу Шпигельгласса в конце 30-х. Вы дали мне тогда нелестную рекомендацию и Шпигельгласс от моей кандидатуры отказался.

— Впоследствии это, возможно, спасло вашу жизнь, Владимир Иванович. Вся группа Шпигельгласса была арестована в 1939–1940 годах.

— Я не хочу вас попрекать, Иван Артурович. Я не был принят в группу Шпигельгласса, но все равно стал работать в Иностранном отделе. И ездил в Прагу в 1937 году. Встречался там с человеком, который именовал себя майор Беме. Я не могу рассказать вам всего, но это касалось весьма важного дела.

Нольман понял, о каком деле говорит Максимов. Дело Тухачевского!

— И майор Беме передал вам документы?

— Да. И эти документы стали началом громкого дела. И майор Беме — это Генрих Танцман. Ныне он занимает пост в 6-ом управлении РСХА. Считается человеком Гиммлера. И я хочу предложить вам продумать операцию с участием Танцмана.

Нольман понял, на что намекал Максимов. На Танцмана работал оберштурмбаннфюрер Вильке, а рядом с Вильке была с недавнего времени Ева Шрат — «Ольга». И Шрат сообщила ему в шифровке о том, что в высшем руководстве Вермахта недовольны Гитлером. Но об этом он своему начальнику еще не сообщал.

— Ева «законсервированный» агент, Владимир Иванович. Пока её нельзя трогать. Она должна быть вне подозрений. Наверняка за ней наблюдают. Её взяли в центральный аппарат РСХА в Берлине.

— Я все понимаю, Иван Артурович. Но подобраться к майору Беме можно только через Шрат.

— Еще слишком рано, Владимир Иванович. Рано использовать Шрат. Она должна укрепиться. Вильке слишком умный противник.

— Я все понимаю, Иван Артурович. Но именно сейчас в Германии нарастает недовольство Гитлером среди генералитета. И Танцман будет в центре событий. Нам именно сейчас нужна эта информация! А сам понимаешь, времени внедрить нового агента нет.

Нольман задумался и понял, что Максимов прав.

— Значит, задействуем «Ольгу»? Я до сих пор в ней сомневаюсь.

— С чего это, Иван Артурович?

— Её внедрение прошло слишком просто.

— Ничего простого в этом не вижу, Иван Артурович. «Ольгу» проверяли много раз. Мы её практически не использовали. Потому никаких подозрений относительно «Ольги» у них нет. Её взяли в аппарат РСХА. Это ли не показатель доверия?

— Вы не все знаете, Владимир Иванович. — Нольман достал из папки расшифрованный текст радиограммы «Ольга» — «Общему Другу».

Максимов прочитал и вернул лист Нольману.

— Ничего серьезного, Иван Артурович, кроме того, что она нарушила приказ и вышла на связного!

— Важность информации дает ей такое вправо, Владимир Иванович.

— Не нашел я в этом ничего важного. А что до секретного прибора, то не думаю, что у немцев есть нечто новое в области радиосвязи. А недовольство военных Гитлером — для нас давно не тайна. Они хотят вести переговоры с Англией. А для этого им не нужен Гитлер.

— Но, если заговор созрел? — спросил Нольман. — И, если Танцман замешан?

— Танцман из СД, а не из армии.

— Но что, если его шеф Гиммлер также замешан в заговоре?