Рыцарский крест. Кригсхельферин Ева

— Я жил в Германии некоторое время. Мы с вами заочно знакомы давно еще с осени 1941 года. Я тогда был в Харькове и пытался выявить заброшенного вами в наш тыл агента «Вдову».

— И вам почти это удалось, — сказал Лайдеюсер.

— Именно «почти», герр Лайдеюсер. И скажу вам, что вы играли достойно. Хотя тогда вы проиграли. Да, я не поймал «Вдову», но взрывы, которые готовил в Харькове полковник Старинов, вы предотвратить не смогли. И когда ваши войска взяли Харьков в 1941 году начальник Харьковского гарнизона генерал фон Браун взлетел на воздух.

— Тогда я играл против вас не один, товарищ Нольман.

— Я знаю. Вы работали в паре с офицером СД из контрразведки «Восток» капитаном Вильке.

— В 1941 году мы с Вильке вам проиграли, товарищ Нольман. Но осенью в 1942-ом году Вильке смог переправить в Берлин секретный архив, за которым вы охотились.

Нольман засмеялся в ответ.

— Теперь я могу раскрыть вам секрет той операции, герр Лайдеюсер. Это была не ваша победа. Хотя должен признать, что Фридрих Вильке тогда показал себя блестяще. Но не в деле агентурной разведки, как кажется вам.

— А в чем же он себя показал?

Нольман ответил:

— Вильке блестяще убрал свою голову из-под топора, как говорят у нас.

Лайдеюсер не понял Нольмана. Тот пояснил:

— Архив профессора Пильчикова, который искали агенты СД в Харькове, был фальшивкой. Да, профессор Пильчиков был великим ученым в царской России. Его работы действительно уникальны, но никакого секретного архива у Пильчикова не было.

Лайдеюсер возразил:

— Позвольте вам не поверить, товарищ Нольман. За архивом прибыл из Берлина человек Гиммлера. И вы хотите сказать, что дезинформацию по архиву им подбросили вы из Москвы?

— Из Санкт-Петербурга, — поправил Лайдеюсера Нольман. — Архив сфабриковали еще сотрудники царской русской контрразведки накануне Первой великой войны для дезинформации разведки Австро-Венгерского генштаба. Нам эта дезинформация досталась по наследству. А барон фон Рунсдорф, который искал архив в Харькове, был сыном генерала фон Рунсдорфа, который как раз служил в генеральном штабе Австро-Венгерской империи.

— Значит микропленки, которые прислали в Берлин…

— Фальшивка. И я думаю, что в Берлине это уже поняли.

— И Фридрих Вильке об этом знал?

— Да. Он узнал о том, что его обыграли, и подставил вместо себя шефа Харьковского гестапо Клейнера, который рвался взять всю операцию на себя. Но сейчас я пришел к вам с предложением, герр Лайдеюсер.

— Вы пришли предложить мне сотрудничество? — спросил Лайдеюсер.

— А разве у вас есть выбор? Вы не готовы быть расстрелянным за преданность Адольфу Гитлеру.

— Расстрел?

— А что вы думали, герр Лайдеюсер. Вы враг и работали против нас. Сейчас мы побеждаем и скоро наши армии будут в Европе. И выбор у вас малый, герр майор. Или я подаю начальству отчет о вашей деятельности против нас в 1941–1942 годах, или я не подаю отчета. Но второй вариант — это услуга в обмен на сотрудничество.

— И что я должен буду делать, герр Нольман?

— Для начала мне нужна информация.

— Информация? Какого рода?

— Информация о высших чинах Абвера.

— Но разве для вас это тайна?

— Я знаю все в общих чертах, но вы знаете систему изнутри.

— Многие из тех, с кем я работал, ныне не у дел в Германии, герр Нольман. Сам адмирал Канарис отправлен в отставку Гитлером. Мой шеф полковник Штольцэ потерял свое место.

— Но Штольцэ вам доверял, не так ли?

— Да. Я пользовался его доверием. Штольцэ ценил мои качества разведчика.

— Он убежденный нацист?

— Полковник в 1940 году верил в гений фюрера. Но к зиме 1943 года его вера в непогрешимость Гитлера пошатнулась.

— Почему вы сделали такой вывод, майор?

— Изменилось поведение полковника. Он перестал превозносить прозорливость Гитлера и стал больше молчать на важных совещаниях. Вернее, он говорил, но говорил мало. Только по сути дела. И никакой политической окраски.

— Что он сказал вам по поводу ваших неудач в абвершколе Брайтенфурт?

— В Брайтенфурт обучалось четыре группы курсантов: «Технише-люфт» — техническая авиационная, «Люфт» — авиационная, Geheimdienst — разведки и Funkaufklärung — женская радиоразведки. Людей для неё вербовали в Хаммельбургском и Лозинком лагерях военнопленных из бывших военнослужащих Красной Армии. В прошлом это были офицеры-летчики и штурманы, зенитчики и техники аэродромной службы. И скажу вам правду, товарищ Нольман, что разведшкола пополнялась плохим человеческим материалом.

— Что вкладываете в слово «плохой», герр Лайдеюсер?

— Я говорю только о качествах, что были необходимы разведчикам.

— Но ведь у вас производился отбор. Не так ли?

— Отбор проводился, но не слишком качественный. Это заключенные, которые просто хотели выжить и уйти из лагеря. Они соглашались на что угодно. Но, поскольку я сам работал с ними, могу сказать, что потенциальных разведчиков среди них было ничтожно мало.

— Но их вербовали как диверсантов.

— И диверсантов из большинства не получилось бы никогда.

— А что скажете по поводу инструкторов в абвершколе Брайтенфурт.

— Я думаю, что эта информация у вас уже есть, товарищ Нольман.

— Но все же.

Лайдеюсер ответил: