Рыжая

В конце учебного дня я принял для себя решение, что нужно попытаться сделать хоть что-нибудь, чтобы умерить пыл Кэрроу подчинить нас. Вечером я, один, отправился в кабинет крестного; тот сидел за своим столом с закрытыми глазами, явно засыпая.

— Извините, сэр, я зашел узнать, — с холодной иронией поздоровался я. — Знаете ли вы, что ваши учителя, а конкретно — профессора Кэрроу, повадились испытывать Круциатус на ваших учениках?

— Мне только что доложила МакГонагалл, Теодор, — откликнулся Снейп, открывая глаза и вставая. Я заметил, что взгляд у него был рассерженный, но говорил он со мной спокойно. — Тебя они не трогали? Никого из слизеринцев?

— Меня — нет. Правда, профессор Амикус Кэрроу несколько раз пытался использовать Круцио на одной из слизеринок, раз уж вы спросили. Догадаетесь, кого?

— Мисс Уизли? — абсолютно уверенно предположил Снейп.

— Да. Но я думал, что вы заботитесь не только о слизеринцах, но и о всех учениках Хогвартса, — с презрением бросил я. Снейп побледнел.

— Не смей говорить так. Ты не имеешь понятия, чего мне стоит любая защита, но я все равно пытаюсь оградить вас от Кэрроу...

— Я больше не верю тебе, — произнес я и вышел из кабинета, забывшись, как обратился к директору. Он не попытался меня остановить.

А вечером следующего дня состоялась первая бойня Кэрроу, официально называвшаяся «публичным наказанием».

Нас собрали в Большом зале. Факультетские столы были сдвинуты к стенам, в центре стояли торжествующие Кэрроу. Деканы факультетов вместе с мадам Помфри находились перед преподавательским столом; Снейпа не было видно. МакГонагалл пламенным взглядом сверлила спины Кэрроу, но на её лице, как и на лицах других преподавателей школы, застыло выражение скорби и безысходности. Когда все собрались, Алекто, откинув назад свои огненно-рыжие волосы, важно произнесла:

— Сегодня, как мы и объявляли раньше, состоится первое публичное наказание провинившихся своим поведением за эти два дня. А этих глупцов, к сожалению, оказалось множество. Пусть же то, что их сейчас ожидает, послужит хорошим уроком для остальных.

В толпе собравшихся учеников раздались шумные разговоры, кто-то заплакал. Я взял бледную как мел Джинни за руку, пытаясь как-то ободрить.

— Тихо! — крикнул Амикус. — Сейчас Алекто зачитает указ директора школы, одобренный министром магии.

Алекто откашлялась и довольно прочитала:

— К ученикам школы чародейства и волшебства Хогвартс разрешается применять любые воспитательные меры, исключая те, которые могут привести к смерти или серьезному вреду здоровья ученика. Вот подписи, — с оскалом продемонстрировала она завитушки, поставленные Пием Толстоватым и Снейпом. Гниды. Все они. — Ученики, чьи имена сейчас прозвучат, выйдут в центр зала для получения заслуженного наказания.

Кто-то, близко стоящий к дверям Большого зала, попытался выйти, но потом раздался панический девичий крик:

— Они запечатаны!

Я не мог поверить, что все остальные учителя не делали ровным счетом ничего. Все мои представления об этой школе рушились на глазах.

— Криви, Колин. Лавгуд, Луна. Финниган, Симус. Макмиллан, Эрни, — торжествующим голосом называла имена Алекто, в то время как её брат ходил по кругу, следя, чтобы все ученики выходили в центр. — Долгопупс, Невилл...

Вышли с две дюжины человек, в том числе и первокурсники. Все в большей части — гриффиндорцы. Из Слизерина не было никого.

— Это — ваши первые нарушения, и сегодня вы отделаетесь обыкновенным Секо на ваших лицах. Второй раз попав в наш список, вы получите дозу Круциатуса, в этом не сомневайтесь.

— Ага, только она забыла, что некоторые Круцио уже получили, — пробормотала Дафна, стоявшая рядом со мной.

Но почему-то голос Алекто показался мне неубедительным. Наверное, у Снейпа было хоть какое-то влияние. Я надеялся на это, надеялся на то, что мой крёстный не настолько двуличное ничтожество...

Один за другим «провинившиеся» получали клеймо — длинный кровоточащий порез на их щеках. Шрамы, нанесенные темной магией, даже с помощью целительства заживут нескоро. Получив заклинание в лицо, как хлыстом, несчастные вскрикивали. Почти все девочки плакали, кроме Луны: та задумчиво зажимала ладонью порез, который продолжался аж до виска. На другой щеке у неё уже зиял шрам, полученный вчера. Сумасшедшая.

Вдруг вперёд выступил Невилл, морщась от боли:

— Вы думаете, нас так просто сломать? Ошибаетесь, Кэрроу, — закричал он на весь Большой зал, внезапно охрабрев. — Отряд Дамблдора!

Амикус это не стерпел. Наплевав на все запреты (хотя, были ли они?) он метнул в Невилла Круцио. Тот рухнул на пол и забился в судорогах, пытаясь не закричать. По всему залу раздались крики из толпы.

— ПРЕКРАТИТЕ! — заорала, наконец, МакГонагалл, в один миг оказываясь рядом с Амикусом и с готовностью поднимая палочку. Амикус нехотя снял проклятье с Невилла.

— Так и быть. Но знайте, Минерва, лучше не вставать нам на пути. Ни вам, ни им.

— Предлагаю станцевать на их могилах. Поскорее бы. — Выдохнул я в ухо Дафне и прижимая к себе Рыжую, которую от всего зрелища чуть ли не мутило.