Рыжая

Бежать вряд ли получится, да и бессмысленно. Попробую я разбить зеркало и ударить Драко осколком — у него есть волшебная палочка, да и едва ли я выберусь из Мэнора самостоятельно. А даже если случится чудо, и я окажусь на свободе, что там меня ждёт? Егеря, Пожиратели смерти, министерские прихвостни? До «Норы» слишком далеко, и до друзей мне не добраться. Дафна сейчас наверняка в своем особняке, с гостями-Пожирателями смерти...

Около двадцати минут я приводила себя в порядок и чистила одежду, и к тому времени, как я вышла, Драко сидел у журнального столика. Раздался хлопок: домовой эльф трансгрессировал вместе с корзиной, полной еды, и двумя бутылками явно не воды.

— Поставь и убирайся отсюда, — небрежно махнул рукой Драко. Домовик молча повиновался.

— А если он?..

— У него отрезан язык, чтобы доложить кому-нибудь, — ответил Драко на мой вопрос, не дослушав до конца.

Я кивнула и села рядом с ним.

— Ешь, не отравлено. Было бы глупостью вытаскивать тебя, чтобы потом убить, — хмыкнул Драко, даже не посмотрев на еду, но откупорив бутылку эля. Я набросилась на принесенное домовиком мясо и фрукты, как голодный дракон.

— Пока ты ешь, слушай меня внимательно. Судя по словам моей тетушки, ты пыталась сопротивляться, что уже плохо сказывается на твоем положении...

— Я заметила, — яростно сказала я, оторвавшись от еды, как бы напоминая, что провела Мерлин знает сколько времени в темнице. — Да, какое сейчас число?

— Через четыре дня я возвращаюсь в Хогвартс, так что ты не так и долго просидела в нашем подвале, — ответил Драко. — Но можешь гнить там очень много времени, если не изобразишь покаяние и не будешь умолять Беллатрису поставить тебе метку.

— Так она мне и поверит...

— Благодаря моей с Асторией поддержке на собрании и жертве Дафны — вполне вероятно, — снова оборвал меня Драко. Он явно нервничал. Я заметила, что его кожа такая же белая, как и моя, хотя я жила без света больше недели.

— Погоди... причем тут Дафна? — переспросила я, поздновато вспомнив о подруге.

— Она приняла метку в тот же день, как прибыла. По собственному желанию.

Когнитивный диссонанс — кажется, так говорила Дафна, любившая сложные научные фразы и латынь, когда в её сознании сталкивались два конфликтующих представления.

А сама она поддерживала Тео в том, что скорее умрёт, чем примет метку.

— По собственному желанию?! Я легче поверила бы в то, что её держат под Империусом... — я вжалась в спинку кресла, побледнев.

Драко покачал головой и как-то неловко коснулся рукой моего плеча.

— Я разговаривал с ней. Дафна хочет спасти тебя. Только в этот раз Ледяная принцесса что-то не так рассчитала...

— Она здесь? Отведи меня к ней! — взмолилась я, в припадке эмоций схватив Драко за руку. Он вновь покачал головой.

— Я не могу, да и подумай сама... куда ты пойдешь... — я в ярости заколотила его по груди, пытаясь вырваться и убежать, понимая, что это всё абсолютно бесполезно. Но я не могла, не могла сдаться без боя и позволить вновь увести себя в подвал.

Драко не пытался дать мне отпор, а сжал так сильно, чтобы я не могла сопротивляться. Я обмякла, как тряпка, и вскоре успокоилась. Расслабилась.

— Посиди со мной. Как тогда.

Драко практически просил, а не приказывал. Я обессилено откинулась на спинку кресла. Беспомощно. Бессмысленно.

— Кофе, огневиски? — в руках Драко откуда-то возник термос (даже он был в зеленых цветах) и откупоренная бутылка.

— Смешаем.

Напиток оказался неожиданно вкусным и горьким. С привкусом богатства — дома я пробовала кофе гораздо дешевле, а о качестве редко открываемого огневиски можно и молчать. Дом...

— Ничего не известно о моей семье? — спросила я, отхлебнув коктейля из бокала. Попыталась подавить внезапно разгоревшуюся ненависть к себе: возможно, мои родители и братья в настоящей беде, а я сижу, положив голову на плечо младшего Малфоя, и тупо пью алкоголь.

— Беллатриса говорила, что написала письмо твоим родителям с твоей прядью волос. «Получите дочь обратно, если доставите нам Гарри Поттера». То же получил и Ксенофилиус Лавгуд.

Представляю, что почувствовала мама. Она всегда любила и гордилась Поттером, стала ему фактически матерью. А что я? Да мама всё лето запрещала мне пользоваться совой, потому что думала, что я буду через неё сообщаться с Пожирателями смерти, какими она считала моих друзей. Мама, впрочем, не так далеко и ушла от правды. И вот перед ней поставили выбор: Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил, истинный гриффиндорец, несколько раз спасавший жизни членам нашей семьи, сирота... и дочь-слизеринка, с её сомнительными друзьями, открыто плюющая на традиции семьи и отдаляющаяся от матери с каждым летом.

А папа, братья? Пошли бы они на то, чтобы предать Гарри Поттера и вызволить меня из плена? Одно дело — Ксенофилиус Лавгуд, который встречался с Гарри всего раз, понятное дело, что он при любой возможности доставит его к Пожирателям смерти, ради Луны... но моя семья, фактически, приютившая Гарри...

— Они что-нибудь ответили? — спросила я, очнувшись от размышлений.

— Нет. Ни слова.