Рыжая бестия

Матвей задумался, откуда дядечка знает про то, что они вытворяли с блондинкой, и почесал затылок.

Неожиданно к Степанову подошла какая-то пенсионерка, резво, несмотря на свой возраст, подпрыгнула и плюнула ему в нос. После чего, ругаясь, удалилась за угол.

Матвей достал платок и вытер лицо. Всеобщее помешательство? Или это он один сходит с ума. Не зря говорят умные люди, что обилие секса не приводит ни к чему хорошему. Он не стал дожидаться приближения двух теток колхозного вида с грозными выражениями на недовольных лицах и побежал. Остановившись возле входа в здание, Матвей перевел дух и заметил, что сотрудники собрались возле щита с социальной рекламой и очень живо его обсуждают. Переборов любопытство, не приводящее к добру, Степанов ринулся на рабочее место.

Казалось бы, ничто не предвещало неприятностей со стороны начальства. Матвей был исполнительным подчиненным и предугадывал желания босса. Но сегодня тот встретил его с искаженной физиономией. Степанову предстояло разобраться, чем именно она была искажена. Это пришлось делать в кабинете начальника, куда тот позвал его одним кивком.

– Степанов, – начал начальник укоризненно, и Матвей вспомнил пожилую даму с поджатыми губами. – Нехорошо, Степанов. – И ему померещился очкарик. – Просто пипец какой-то! – И перед глазами Матвея промелькнула пенсионерка.

– Я больше не буду, – схватился за голову Степанов, решивший, что сработала вражеская разведка. – Поймите по-человечески, секс был неудержимый!

– По-человечески понимаю, – вздохнул босс, – но ты портишь нам показатели.

– Я больше не буду, – продолжал стонать Матвей.

– А больше и не надо! – испугался начальник. – Сколько их у тебя?!

Матвей поник и принялся на пальцах пересчитывать количество поз и актов.

– Двадцать один, – вздохнул он, завершив подсчет.

– Двадцать один?! – начальник схватился за сердце. – Ты что, половой гигант?!

– Не-е-е-т, – проблеял Степанов, – это виагра…

– Степанов, зачем тебе столько?! Или ты думаешь, что я повышу тебе зарплату? Не повышу! Ты рядовой инженер, ничего выдающегося не сделал… Кроме двадцати одного раза. – И босс снова схватился за грудь. – Уйди с моих глаз, – отмахнулся он от подчиненного и завалился в кожаное кресло. – Алиментщик!

Матвей не сообразил, каким образом виагра связана с повышением заработной платы и алиментами.

И поначалу не понял намеков лаборантки Эллочки, запорхнувшей в распахнутую настежь дверь конструкторского бюро.

– Степа-па-па. – Она наклонилась через стол, и он увидел ее соблазнительный бюст. – Из-за сексуальной распущенности ты теперь пойдешь по миру! Судебные приставы тебя в покое не оставят.

Матвей не стал возражать, что сексуальная распущенность в некотором роде присуща вертлявым девицам из лаборатории. Люди сегодня, как сговорившись, винили его в умопомрачительном сексе, пугали судебными приставами и ругали.

– За любовь не судят! – многозначительно изрек Степанов и отклонился на всякий случай подальше от соблазнительницы.

– И ты их всех любил?! – искренне удивилась Эллочка.

– Почему всех? – пожал плечами Степанов. – Только двух: ту и эту.

– Так получается, что они у тебя матери-героини? – прикинула Эллочка. – За это, я точно знаю, полагается какая-то надбавка и льготы на проезд.

– Кто?! – обалдел Степанов.

– Матери твоих брошенных детей, – пояснила Эллочка и рассказала про щит с социальной рекламой.

– Этого не может быть, – прошептал бледными губами Матвей и кинулся на улицу.

К неописуемому восторгу коллег, которые не успели хорошенько разглядеть фотографию, Матвей бросился на стекло и попытался процарапать его ногтями. Он сразу узнал себя, такой его физиономия выглядела в минуты отчаяния. И кто-то этим отчаянием воспользовался. А подпись?!

Матвей уставился на плакат «Не проходите мимо» и замер. Это он алиментщик?! Так вот о чем говорил ему начальник.

– Ничего, ничего, если солнце будет на него светить, через неделю-другую выгорит, – утешил его один сотрудник.

– А, – с вожделением глядя на Степанова, заявила другая, – попался, так отвечай! Кукушка с яйцами!

– А что? Хорошо получился, так искренне и неподдельно человек огорчен. Я вам как специалист говорю. Я пять лет подряд вел фотокружок в оздоровительном лагере. Пять лет! В смысле, что лето, а не лет.

– Мне кажется, левый глаз у него косит…

– И губа нижняя как-то странно оттопырена, уж не фотошоп ли это?

Матвей поскреб ногтем по стеклу, глядя на себя разнесчастного, повернулся и уныло побрел обратно в контору.

– Степанов! Не переживай! Где наша не пропадала.

Поддержал Матвея только Григорий Стаеросов, который сам платил алименты трем женам и пятерым детям. Матвей ничего не сказал. Но он не собирался сдаваться. Он запомнил номер телефона рекламного агентства. Сейчас он позвонит им и потребует справедливости!