Рыжая чайка

Закрыв за собой дверь, она не задумываясь сняла с себя его рубаху, служившую ей коротким платьем, оставшись перед ним нагой. Но это сейчас не смущало её. Она решительно подошла к вольфгару, и отстегнув перекрестные ремни, освободила его грудь. В её руках оказался пузырёк с бальзамическим маслом.

И мягкие женские руки, заскользили по горячей мужской коже, оставляя на бронзовом торсе лоснящиеся следы. Она гладила, массируя его плечи, грудь, живот. Потом, прижавшись, к остолбеневшему Грею, своей нежной прохладной кожей, она стала растирать его напряженную спину. Вольфгар закрыл глаза, продолжая часто дышать. Его пальцы скользнули к поясу, освобождая себя от последней одежды:

– Продолжай, Тара, – прошептал он, – Я хочу увидеть, на что ты готова пойти ради него.

Тара на секунду замерла. И снова она промолчала, лишь горько усмехнувшись, прикрыв глаза. Затем её руки мягко скользнули к его бедрам, а серые глаза, блеснув, заглянули в эту пылающую бездну загадочной души вольфгара, в его постоянно меняющиеся глаза. – Поцелуй меня, – шепнула она.

Но строптивый вольфгар не пошевелился. Только и она сегодня отступать не собиралась, запрыгнув и обвив ногами его скользкое тело, она обняла его за шею, и снова прошептала:

– Не упускай шанса что-то изменить между нами. Я делаю это и ради нас, – Тара поцеловала его сама.

Грей с шумом втянул воздух, с силой прижимая её к себе. Он ответил ей, выпуская свою необузданную вольфгарскую страсть. Девушка только легонько вскрикнула, широко распахнув глаза, поддавшись его напору. Она знала, что вольфгары ненасытны, но именно Грей раскрыл ей изнуряющую ненасытность своей сути. Вольфгары любили удовольствие, и теперь он показывал своей жене, что не позволит его больше дразнить, и что её телом он обладает полностью. Он не был с ней груб, он был ласков, но изощрен, тем самым, доведя её до изнеможения.

Как бы она не ускользала от него, Грей заставил её потерять голову, счет времени, заставил её тело раствориться от накатившего наслаждения. На какое-то время в его руках она превратилась в мягкий расплавленный слепок. И только потом он позволил себе выпить несколько глотков её крови, которые спасали его от голода, но не насыщали. Убить эту девушку Грей не мог.

Её голова бессильно лежала на его груди. Перед глазами всё кружилось и плыло.

– Почему мне не больно, когда ты кусаешь? – тихо и рассеяно спросила Тара.

– Потому что я всю жизнь пил только лишь человеческую кровь, и в моей слюне есть яд, когда он попадает в кровь жертвы – он обезболивает и парализует, а если смешивается со слюной женщины, то ты уже знаешь, что бывает. Но это всё опыт и моё желание. А тебя раньше кусал тот, кто пил только кровь животных, а такие вольфгары не пользуются своими железами, – расслабленным тоном ответил ей Грей, словно она спросила у него о погоде.

Тара подняла голову, с ужасом глядя на него, её большие глаза потемнели, и на бледном лице отразилась боль.

– Что ты так смотришь на меня? Да, я чудовище, ты уже говорила об этом, – небрежно бросил он.

– Но это действительно чудовищно! Это жутко, это вопиюще! Ты так просто говоришь мне, что убивал людей, но, проявляя милость, делал это не больно! Но правды это не меняет – ты убиваешь мой народ!

– А они убивают мой! – взвился Грей.

– Нет, постой, – Тара задержала его за плечи, не дав вскочить, – подумай, о каком единстве может идти речь, если такие как я для тебя всего лишь жертвы?! Я не смогу жить с тобой, если после окончания ритуала ты снова будешь охотиться на других людей. Этого никогда не приемлет моя душа, а я знаю, что моя кровь сейчас не насыщает тебя, ты берешь для себя её слишком мало, потому что боишься навредить мне. Но ведь почему-то пары жрецов составлялись из вольфгаров и людей! Значит, между этими расами все же возникает единство! – её пытливые глаза нетерпеливо ловили его взгляд.

– Может, они не были такими принципиальными, как ты?! – воскликнул Грей. – Я не могу отказаться от человеческой крови, она даёт силу, она исцеляет нас!

– Сильной должна быть не плоть, а дух, и даже на крови животных можно оставаться непобедимым! – упрямо возразила Тара. – Другие то могут. И только за это я преклоняюсь перед ними. Я преклоняюсь перед Алишером, для меня он самый великий вольфгарский вожак всех времен.

Тут Грей не выдержал, и, оттолкнув её руку, вскочил на ноги:

– Ты специально выводишь меня?! Сравниваешь меня с этими вольфгарами, именно с «этими» вольфгарами?! – прогремел он. – Я к твоему сведению не стремлюсь быть похожим на них!

– Я лишь пытаюсь пробиться к твоему разуму, я же не виновата, что на пути к нему стоит твоя заносчивая гордыня! Я говорю о том, что пока вольфгары будут пить человеческую кровь – единства между жрецами не может быть! … Что это ты так по-дурацки разулыбался?

– Не может быть единства? А что же тогда вот здесь такое было?

– Это не то, – отмахнулась Тара. – Ты же понимаешь, о чём я!