Рыжая чайка

– Упрямство твоё, это у тебя от Грегора. Такой же был, несгибаемый, до конца. Линда помогает с детьми, присматривает за ними в подземелье, а я иду проверять укрепления, нужно ещё подготовить смолу. Значит, ты твёрдо намерена биться? Просто, дочка, пойми, я …очень боюсь за тебя, – Скиф тряхнул головой, смущенно тушуясь. Никогда он не умел проявлять свои отцовские чувства, хотя любил меня как дочь, я это знала. На глаза у меня навернулись слёзы, и такой камень лег на душе! Бросившись ему на шею, я крепко-крепко обняла своего бурчуна Скифа. Говорить ничего не стоило, мы оба всё понимали без слов. И то, что я тоже переживаю за него, и то, что тоже его люблю. Мы знали. Знали, что это или конец, или продолжение. Этими объятьями мы так много друг другу сказали, за все эти годы, и поддержали, и утешили, и дали наставления.

Я вошла в тихий, опустевший дом. Здесь прошла вся моя жизнь. Мне казалось, что я ощущаю, что даже мой дом хочет жить, эти старые прохладные стены, этот дубовый стол, который Скиф смастерил собственными руками, этот комод, в котором хранились вещи отца, даже моё ветхое ложе. …Я тенью опустилась на него.

– А тебя не трудно было отыскать, – неожиданно раздавшийся голос у меня за спиной, напугал меня до жути.

– Что ты делаешь в моём доме? – выдала я невпопад, глядя, с каким любопытством Камиль рассматривает мои покои.

– Но ведь ты же у меня была, почему мне нельзя?

– Просто ты так тихо и неожиданно подкрался. …Что разве уже пора? – я всматривалась в каждый его жест, в поворот головы, в этот меняющийся огонь в глазах.

– Нет, у нас ещё есть время. Они нападут в темноте, – как можно мягче ответил Камиль, беззаботно тряхнув своими кудрями, осторожно присаживаясь рядом со мной, так странно посмотрев на меня, будто увидел в первый раз. Словно чего-то ожидал от меня.

– Я пришел к тебе, Тара. …Мне вспомнились те надписи на стенах, слова про последний миг в жизни. Ты покраснела? Ха! А мы так не можем.

– Ну, хоть что-то вы не можете. Просто я …тоже вспомнила, …эти слова. – Я начала запинаться и, наверное, покраснела ещё больше, потому что Камиль рассмеялся, не отрывая от меня взгляда.

– Я знаю, что именно ты вспомнила, чайка. Поцелуй, …своё безумие, как ты тогда сказала, чтобы было что вспомнить. И вот я подумал, что тоже имею право на своё безумие, чтобы было о чём подумать, глядя в лицо надвигающейся смерти.

«Нет, Тара, большого ума здесь не нужно, чтобы понять, на что намекает Камиль. Он пришел к тебе. Разве ты этого не хотела? Признайся себе. Ведь именно этот вольфгар уже давно тебе не безразличен!»

Медленно, …я подняла на него глаза.

– Но, …почему, …почему ты пришел именно ко мне, Камиль? В поселении полно ваших девушек. Тем более, уж в этом тебе, наверное, есть что вспомнить. Просто, … я хотела побыть одна.

Он тоже медленно и осторожно, кончиками пальцев погладил меня по щеке.

– Давай сегодня обойдемся без вопросов и ответов. Просто я здесь, но если ты скажешь, что хочешь, чтобы я ушел – я уйду, – тихо прошептал Камиль.

На миг я представила, что снова останусь в этой пустоте, в этом одиноко тоскующем доме, наедине со своими мыслями, и я дико воспротивилась этому. Камиль сидел рядом со мной, я слышала его дыхание, ощущала легкое прикосновение его руки к своей ладони, и от этого по телу бежали мурашки. Я понимала, что буду несчастна, если он уйдет. С ним мне было гораздо легче.

– Нет. Побудь со мной, – шепотом ответила я, и повернула голову, столкнувшись с этим взглядом, от которого я начала медленно плавиться, как восковая свеча. Камиль поцеловал меня первым. Только в этот раз всё было по-другому. Тогда это было любопытство, а сейчас вольфгар показал мне страсть мужчины.

Все мои страхи и мысли о предстоящем бое остались где-то далеко. Меня захватывали новые, непознанные ощущения. … Не помню, как очутилась у него на коленях. …Просто я хотела этой ласки, и что ужасно – хотела именно от него.

Камиль продолжал меня целовать, а я позволяла ему снимать с себя одежду. Может быть, я сошла с ума, но ведь не сойти было невозможно! С замиранием, и сбивающимся дыханием, я изгибалась от его прикосновений. Оказывается, каким нежным он мог быть! …Его губы и руки медленно, до трепета изучали моё тело, унося меня куда-то в поднебесье. Я только испугано вскрикнула, когда он овладел моим телом, лишая невинности.

– Я знаю, – прошептал он, целуя меня в ухо – больше больно не будет. Бережно и нежно лаская меня, вольфгар становился моим первым мужчиной. Когда он отрывался от меня, моё тело начинало стонать и противиться этому, я не могла отпустить его. Мне нужны были эти губы, нужно было чувствовать на себе его дыхание, близость его сильного тела. Камиль подарил мне такое ощущение, от которого хотелось плакать, и эти слёзы катились оттого, что это закончилось, что было так хорошо…

Он погладил меня по подбородку, стирая мои слёзы, с улыбкой, рассматривая моё лицо:

– Ты вся трепещешь, сероглазая птица. Почему ты плачешь?