Рыжая из шоу-бизнеса

По коридорам и лестницам грохотал привычный оптимистичный голос Норы: «Внимание! Всем внимание! Зрители в зале! Просьба ко всем соблюдать тишину! Зрители уже в зале!».

На пороге гримерной появилась Надя. Она прислонилась к двери, будто решала, входить ей или не стоит. Наталья мгновенно поняла, ее подруга довольно сильно пьяна.

— Только этого не хватало! — тихо пробормотала она.

Надя продолжала стоять в дверях, облокотясь на косяк. Смотрела при этом вызывающе и жалобно одновременно. В руке держала бутылку, завернутую в бумажный пакет, на манер героев или героинь из американских фильмов. В них все почему-то пьют из пакетов. В смысле, бутылки прячут в пакетах. У них в Америке какие-то дурацкие законы насчет распития спиртных напитков в общественных местах.

— Ничего не хочешь мне сказать? — хрипло спросила Надя.

— Извини, — коротко ответила Наталья.

— Только и всего?

— Извини меня, пожалуйста! Я больше никогда-никогда….

— Все? — зло спросила Надя. И отхлебнула из бутылки.

Наталья секунду стояла неподвижно. Потом швырнула на столик полотенце, начала метаться взад-вперед по гримерной. При этом картинно воздевала руки к небу, в смысле, к потолку, как в греческой трагедии, хлопала себя по бокам, как ворона крыльями. И все такое.

— Ну, прости меня! Прости! Клянусь! Больше никогда в жизни! Не знаю, как это случилось! Больше никогда! Чтоб мне сдохнуть под забором! Голодной и нищей! Чтоб на меня больше ни один мужик не посмотрел! Чтоб мне во веки веков пирожных не жрать!!!

— Ужас! Ужас!!! — притворно охнула Надя.

— Чтоб мне на сорок килограмм поправиться, если я еще, хоть, раз взгляну на твоего мальчика! Ты этого хочешь!?

Наталья не выдержала, громко всхлипнула, закрыла лицо руками, опустилась на диван и тихо заплакала.

Надю, впрочем, это ничуть не растрогало.

— Аминь! — сказала она и зло усмехнулась.

Отошла от двери, чуть заметно пошатываясь, подошла к своему столику, присела на стул, начала рассматривать себя в зеркале.

— Почему все только тебе? — продолжала плакать Наталья. — Цветы, аплодисменты, афиши…. Я тоже женщина! Тоже имею право хоть на кусочек радости…. Все тебе, тебе…

— Ошибо-очка вышла-а! — протяжно сказала Надя, рассматривая свое отражение в зеркале. — Ошибо-очка! Ты вбила себе в голову неверную установку. Будто я без тебя ноль, дырка от бублика…. Тебе не приходило в голову, что и ты без меня, тоже…. Ноль, дырка от бублика? Ты без меня тоже…. Никто, ничто и звать никак. Мы с тобой — одного поля ягоды.… Недаром из одного детдома.

Наталья не отвечала. Сморкалась, всхлипывала, тяжело вздыхала.

— Чучело ты, чучело! — продолжала Надя с горечью. — Ты ведь и всегда такая была. Не можешь жить спокойно. Как все люди. Обязательно кого-то надо травить, изгонять, давить…. Вот спроси тебя, с какого перепуга ты у меня парня отняла? Влюбилась? Ха-ха! В три строчки. И сама не знаешь, зачем ты это сделала. Позавидовала-а…. Гадюка ты…. Гадюка безмозглая. Сама себя в задницу кусаешь, и сама удивляешься, больно-о! Ладно, ладненько-о!

Надя вздохнула, и начала медленно гримироваться. Но как-то вяло, без энтузиазма. Наталья на диване вытерла слезы платком, несколько раз шумно высморкалась.

— Сегодня рот сделаем красным-красным! — размышляла Надя вслух. — Солдатский секс в полном объеме. Пусть получат по полной программе. Они в своем праве. Они заплатили свои кровные, наворованные…. Вот пусть и получают!

— Не слишком… вызывающе? — осторожно спросила Наталья.

— В самый раз! Все-таки, я очень симпатичная. Особенно к вечеру, — продолжала Надя, рассматривая себя в зеркале. — Да, да. Профессиональная невеста. Мечта сверхсрочника.

«Внимание! Даю второй звонок! Девочки! Мальвина! Наташа! Вас это касается в первую очередь! Чтоб потом без обид!» — захрипел по трансляции мобилизующий голос помрежа Норы.

Надя медленно поднялась со стула, крутанула ручку динамика, резко убавила громкость.

— Господи! Кто бы знал, как я ненавижу этот голос! Как услышу, сразу трясти начинает…. Что-то я сегодня не в форме…

Надя взяла в руки пакет, сделала из бутылки еще один внушительный глоток. Наталья не выдержала, быстро вскочила с дивана, подошла к ней, вырвала из рук пакет, спрятала его в тумбочку у окна.

— Совсем умом тронулась!? — привычным сварливым тоном начала она. — Хочешь алкоголичкой стать? У нас это мигом! Сама не заметишь, под забором окажешься. Дура-а!

— Какая ты… заботливая! — скривилась Надя.

— Кому навредить хочешь? Ему? Мне? Или себе?

— Наплевать мне на вас! На всех. На тебя. На него, — бормотала Надя. — И на себя тоже…. Все мужики — сволочи. Бабы не лучше. Ненавижу всех! Всех до единого!!!

— Кого ты ненавидишь? — со вздохом, спросила Наталья.

— Всех! Всех вас! И зрителей! Публику! — зло скривилась Надя, передразнивая кого-то в зеркале. — Сытые рожи-и! Придут, рассядутся, развлекай их…. Был бы автомат, вышла бы на сцену и… очередями, очередями! Всех бы перестреляла!

— Ты у нас известная террористка! Экстремистка!

Из динамика зазвучал голос Норы: «Внимание! Дети-и! Все! Даю третий звонок! Балетки! Осветители! Радисты! Все приготовились!».