Рыжая кошка

Майк повесил трубку, и я занялся йогуртом. На улице замерзала слякоть, ночное небо затягивали тучи. Сегодняшний снег оказался отвлекающим маневром, не обещанным натиском, а просто вылазкой разведгруппы. Однако у дикторов местных теленовостей головы кружились от предвкушения. Они без устали болтали о снегоочистителях и соли, пробках и отмене рейсов; больше радости им принесла бы разве что война. Буря была на руку и Дэвиду — как любая история, занимающая эфирное время и место в газетах и отвлекающая внимание публики от Уильямсбергской Русалки. А если брату очень повезет, за снегопадом последует скандальный развод какой-нибудь знаменитости.

На экране женщина с налаченными волосами указала на метеорологическую карту, белую от Мэриленда до Массачусетса и на запад до долины реки Огайо. Я включил звук. Прогноз обещал, что буря ударит по Нью-Йорку завтра во второй половине дня. Я только надеялся, что она подождет моего возвращения из Уилтона.

По словам Герберта Диринга, сильно обозленная Николь Кейд была в Торонто — застряла в аэропорту из-за еще не достигшей нас бури. Вот почему в свой второй визит я все-таки попал в дом.

— Никто не может сказать, когда расчистят взлетные полосы, — объяснил Диринг. — И кто знает, во что превратятся к тому времени наши аэропорты. Николь, пожалуй, еще несколько дней в Торонто проторчит. — Кажется, подобная перспектива Диринга ничуть не огорчала.

Он провел меня в заставленный книгами кабинет с обитыми полосатым шелком софой и креслами и небольшим кирпичным камином. За стеклянными дверцами беззвучно плясал огонь, давая свет, но не тепло. Я сел на софу, а Диринг плюхнулся в низкое кресло — как гиппопотам в опере. Он покосился на меня и нервно оглядел комнату, словно обычно его сюда не пускали, да и теперь в любой момент могут выгнать. Провел рукой по растрепанным редким волосам.

— Я думал, Никки дала вам адрес Холли.

Я кивнул:

— Дала, но я Холли так и не нашел. Я надеялся, вдруг у вас есть еще соображения.

Диринг потер подбородок тыльной стороной руки. Он сегодня брился и порезался в нескольких местах. На шее сбоку жалко лепился клочок туалетной бумаги с капелькой крови. Глаза его покраснели, а сипел он так, что я подумал, не похмелье ли это.

— Не знаю, — сказал он. — Как я вам говорил в прошлый раз, мы не общаемся.

— Но вы, вероятно, знаете каких-нибудь ее друзей. Может быть, ее парня…

Диринг покачал головой и пригладил ворс своих вельветовых брюк.

— Правда, ничего не знаем. Даже раньше, когда хоть иногда общались, понятия не имели, где Холли и с кем.

— Вот как? — Я улыбнулся. Надеюсь, поощрительно. — И когда же это было?

Диринг растерянно прищурился.

— Что?..

— Когда вы общались с Холли — несколько месяцев назад? Несколько лет назад? Как давно?

— Холли и Никки никогда не были близки, и Холли почти перестала звонить уже после первого года в колледже. А потом в город переехала и вовсе от родных оторвалась.

— Вы знали кого-нибудь из театра «Гимлет»?

Это название удивило его.

— Это ее театральная труппа? — Я кивнул. — Мы ни разу не видели этих спектаклей… мы вообще не видели Холли на сцене.

— А были знакомы с кем-нибудь из актеров?

— Один парень приезжал сюда.

— Какой парень?

— Актер из труппы. Приезжал пару раз, они забирали кое-какие ее вещи. По-моему, у него с Холли был роман.

— Парня звали Джин Вернер?

Диринг пожал плечами:

— Может быть. Не помню.

— Когда это было?

— В первый раз? Где-то пару лет назад. А еще прошлым летом.

— В прошлом году? — Он кивнул. — Вы помните, как выглядел этот парень?

Диринг задумался, затеребил манжеты фланелевой рубашки.

— Высокий, с длинными каштановыми волосами и, кажется, с бородкой. Красивый. Актеров обычно такими и представляешь.

Джин Вернер.

— Он и есть парень вашей свояченицы?

— Похоже на то.

— Вы видели его с тех пор?

— Нет, только эти два раза.

— Холли когда-нибудь приводила других парней?

В камине с треском рассыпалось бревно, и Диринг вздрогнул. Покачал головой.

— Она и сама-то почти не приезжала.

— Даже на праздники и дни рождения? — Диринг снова покачал головой. — Когда Холли была здесь последний раз?

Он снова посмотрел на меня, прищурившись, потом пожал плечами:

— Наверное, летом, с тем парнем, ну, может, еще разок после. В любом случае довольно давно. Несколько месяцев.

— Может быть, у вашей жены память получше?

При мысли, что я могу спросить Николь, Диринг всполошился.

— Летом — в последний раз… совершенно точно.

— А друзья в городе? Холли с кем-нибудь общается?

Диринг снял очки и протер их подолом рубашки.

— Понятия не имею.

— Кто-нибудь из колледжа?

Диринг неопределенно пожал плечами:

— Увы.

Я кивнул.

— И Холли не ездит в Брукфилд навестить отца?

Диринг побледнел.

— Нет, — сказал он.

— Почему вы так уверены? — спросил я. Он уставился на меня. — Допустим, Холли заглянула к отцу — вам-то ведь никто об этом не сообщит?

Диринг покачал головой:

— Она бы не заглянула. Ей нечего ему сказать.

Еще одно полено рассыпалось в камине, мы с Дирингом смотрели, как разлетаются пепел и угли.

— Почему Холли не общается с родными? Что с ней произошло? — спросил я немного погодя.