Рыжая кошка

— Не заводи эту волынку по новой, Дэвид. Мы должны знать, где ты был. Мы должны знать, где была Стеф. Мы должны знать, что ей известно. Наконец, мы должны донести до тебя простую мысль: ты в очень неприятном положении. Копы будут задавать эти же вопросы и еще много других, а с тактичностью у копов неважно. С ними ты не сможешь ерничать и язвить. Копы таких подозреваемых просто обожают: злится — значит, рыльце в пушку, значит, мы, бравые ребята, кое-что нарыли. А уж если подозреваемый вроде тебя, начинается настоящее веселье.

— Подозреваемый? — На этот раз в смехе Дэвида явственно звучало безумие. — Я тебе, мать твою, не подозреваемый.

Я стиснул зубы и всерьез подумал о том, чтобы положить трубку. Потом услышал в телефоне звон стекла.

— Где ты?

— А что, хочешь присоединиться? Я думал, ты делаешь вид, будто завязал.

— Где ты?

— В единственном к югу от Фултон-стрит открытом баре… во всяком случае, единственном, какой я смог разыскать.

— Боже… ты говоришь об этом на людях? Что, черт побери, с тобой происходит? Сам себе могилу решил выкопать?

— По-моему, Джонни, не тебе учить меня жить. Разуй глаза, на себя посмотри. Что, не видать ни карьеры, ни друзей, ни семьи? Странно, странно…

Я считал, я дышал, но в конце концов не выдержал и бросил трубку. Когда я обернулся, в дверях спальни стояла Клэр. Уличный свет, смягченный снегом, прочертил бледно-розовыми полосами ее руки, ноги и маленькие груди. Ее лицо было в тени, но я угадал в ее глазах беспокойство.

Глава 19

Клэр хотела пойти со мной в «Клуб 9:30», но под объединенным воздействием снега, моих уговоров и, возможно, пистолета у меня за спиной сдалась.

— Это, черт побери, что такое? — Она застыла, не донеся вилку до рта.

— Это «глок», девятимиллиметровый полуавтоматический пистолет.

— Я вижу, что это пистолет. Что ты с ним делаешь?

— Кладу в кобуру и пристегиваю к поясу.

— Не шути. Зачем он тебе?

— Я надеюсь найти парня, с которым вчера вечером играл в догонялки в Центральном парке. Вдруг да получится более спокойная беседа.

— Ты собираешься… стрелять в него?

— Я бы предпочел поговорить, но лучше иметь выбор.

— Боже! — выдохнула Клэр.

Она ела тайскую лапшу и мрачно наблюдала, как я вытащил из «глока» обойму, проверил патроны, убрал на место, поставил пистолет на предохранитель и положил в кобуру. Я уже натягивал водонепроницаемую куртку поверх шерстяной, когда Клэр заговорила снова:

— Это тебе брат только что звонил?

Я удивленно посмотрел на нее. Я никогда не обсуждал с Клэр свои семейные дела и понятия не имел, что ей вообще что-то известно. Лицо ее застыло, серые глаза были непроницаемы.

— Один из братьев, — медленно ответил я.

На ее губах мелькнула грустная улыбка.

— Я знаю этот тон. Так же говорит моя сестра, когда мы иногда созваниваемся. Наверное, я тоже так говорю. Из серии: «Я сейчас взорвусь и при этом удавлю тебя». Так обозлить способны только родственники. — Я кивнул. — Он твой клиент?

Я покачал головой:

— Я не могу…

Клэр подняла руку:

— Не важно. Я только хотела сказать, что, чем бы ты ни занимался, работа тебе на пользу. — Она заметила мое удивление и улыбнулась: — Если не считать синяков и ссадин, ты уже давно так хорошо не выглядел. Ты лучше ешь, лучше спишь, и туча у тебя над головой не такая темная. — Клэр снова взялась за обед и страшно удивилась, когда я поцеловал ее на прощание.

Перед «Клубом 9:30» не стояло ни такси, ни лимузинов, а бархатный шнур, если он вообще существовал, был похоронен под толстым слоем снега. Облокотившись на стойку, я пил клюквенный сок и осматривал помещение. Большой прямоугольный зал, тускло освещенный и напоминающий оформлением сераль для любителей кальяна. Стены затянуты зеленым и оранжевым шелком, с высоких потолков свисают зеленые, как листья, баннеры. Танцплощадка доминирует, с одной стороны от нее расставлены круглые зеленые столики, с другой располагаются занавешенные альковы с массивными оранжевыми диванами. Вдоль задней стены широкая лестница с полупрозрачными зелеными ступенями, ведущая к альковам и кабинетам для VIP-персон. Напротив лестницы бар — оранжевый полумесяц, увенчанный зеленым матовым стеклом. Над ним ряд плоских экранов, показывающих закольцованную запись пляжа Копакабана. Аудиосистема пульсирует негромким техно, и с десяток тел на танцплощадке выжимают из этой музыки все возможное.

Я насчитал человек пятьдесят, включая танцоров и персонал, — несомненно, ничего похожего на обычный вечер пятницы, но совсем неплохо для такой погоды. Буран превратил всех в товарищей по несчастью, радующихся, что они живы и достигли приюта; в результате все происходящее имело слабый привкус маниакальности. Из кухни бесплатно приносили ту еду, что осталась, хотя за напитки по-прежнему платили по полной.