Рыжая кошка

— Знаешь, я так и не видел конечный продукт. Надеюсь, в фильме я хорошо выгляжу.

У меня зашумело в ушах.

— Ага, Митч, ты выглядишь великолепно, когда душишь ее… пожалуй, не хуже, чем когда бьешь или прижигаешь груди свечным воском!

Фенн выпустил мячик. Тот отскочил от стола и остановился у телефона. Фенн прищурился, ухмылка наконец исчезла.

— Да иди ты, Марч… эта сука была ненормальной, но ненормальной совершеннолетней. Она знала, на что идет, и ей это нравилось, так что не надо мне нотаций читать.

Я стиснул подлокотники и, видимо, изменился в лице. Фенн оттолкнулся от стола, отъехав в кресле на полфута.

— Она что, была твоей подружкой?

Я глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

— Больше не называй ее сукой, — тихо сказал я.

— Как скажешь, — согласился он. — Я только имел в виду, что она не школьница, и копы это поймут. И в любом случае я могу рассказать, когда и где был.

— Конечно, копы поймут, и, конечно, ты расскажешь, но кто знает, чем заинтересуются другие конторы? Может, твоим бизнесом, а может, твоими клиентами…

Фенн прищурился.

— Какие еще конторы?

— Не знаю. — Я пожал плечами. — Например, налоговое управление. Или комиссия по ценным бумагам и биржам… Контор хватает, надо только позвонить.

Фенн уставился на меня, сердито сжав губы, и я почти видел пар, поднимавшийся от темных кудрей. Он покачал головой:

— Томми сказал правду: я уже несколько лет не виделся и не разговаривал с ней. И не имею никакого отношения к случившемуся.

— Почему же ты отправил Томми на поиски?

Фенн провел рукой по загривку и глубоко вздохнул.

— Не так давно — месяца три назад — я получил письмо с фотографией. Мы с ней вместе. А через несколько дней пришла записка. Вымогательство… вернее, попытка.

— От кого?

Фенн фыркнул.

— Разве у шантажистов в обычае подписывать письма?

— Ты решил, что это Рен?

— Из-за фотографий и ерундовых угроз я так и подумал. Ведь я же никогда не знал, кто, черт побери, эта Рен. Вот почему я позвонил Томми.

— Чем конкретно Рен угрожала?

— Да ту же пургу гнала, что и два года назад, — ответил Фенн. — Послать фотки боссу, жене, ее родичам — в таком духе. — Фенн умолк и на удивление самодовольно улыбнулся. — Только она не знала, что информация устаревшая. Не знала, что поезд ушел давным-давно.

— Что это означает?

— Это означает, что за последние два года все изменилось и на меня уже не надавить.

— Что значит «не надавить»?

Фенн засмеялся.

— Два года назад я еще был женат, работал на хозяина и только собирал деньги вот на это. — Он жестом обвел комнату. — Теперь я свободен, я тут главный и шесть месяцев назад расплатился с последним инвестором. Так что, если кто хочет закинуть снимки, где я трахаю красивую девчонку, в Интернет — полный вперед. Мы там неплохо вышли — глядишь, на меня предложения о знакомстве посыплются как из рога изобилия.

— Почему тогда просто не игнорировать письмо? Зачем посылать Викерса на поиски?

— Вот и Томми советовал оставить все как есть, но я сказал: «Ни за что». Пусть я неуязвимый — ненавижу, когда меня пытаются запугать. Ненавижу, когда ко мне пристают; ненавижу, когда вмешиваются в мою жизнь. Не позволю, чтоб меня пентюхом считали. Это, черт побери, оскорбление.

— И что Викерс должен был сделать, когда найдет Рен?

— Поговорить с ней, вот что. Объяснить, что я знаю, кто она, и что у нее будут неприятности — серьезные юридические неприятности, — если она не отстанет от меня.

Я покачал головой. Очень знакомые слова, да и рассуждения тоже.

— Что было потом? — спросил я.

— Все, как Томми тебе рассказывал. Он ее нашел, они поговорили. Ни до, ни после Томми с ней не разговаривал.

— Какова была реакция Рен?

— Этой су… девушки? По словам Томми, она жутко удивилась.

— Удивилась, что он ее нашел?

Фенн покачал головой:

— Не только. По словам Томми, Рен не знала, что он, черт подери, имеет в виду. Не знала ни о фотографиях, ни о письмах, и о шантаже ни сном ни духом. По словам Томми, она была просто потрясена.

— Он ей поверил?

Фенн пожал плечами.

— Я говорил ему, что эта цыпочка могла бы продать лед эскимосу, но он все равно купился.

— А ты нет?

— Ну, я-то одно время с ней тесно общался. Вдобавок после их разговора мы больше не слышали ни слова ни о фотографиях, ни об угрозах, ни о деньгах. Для меня это означает, что Рен поняла намек.

— Для копов это может означать, что ты убил ее.

Фенн хлопнул рукой по столу.

— Ты не слушаешь? — Его голос был напряженным и громким. — У меня не было причин убивать ее. Фотографии ничем мне не угрожали, только бесили. Рен меня просто раздражала. Черт, да если бы я планировал убийство, по-твоему, я бы отправил Томми искать Рен? Мы с Томми из поисков секрета не делали.

— Может, когда ты ее нашел, все стало по-другому. Может, она что-то такое сказала или сделала…

— Что… какое-нибудь преступление по страсти? Я тебе говорил, что даже не видел ее больше. И был за границей, когда она умерла. — Я покачал головой. — Не веришь? Вот, смотри. — Фенн открыл ящик стола, вытащил большой желтый конверт и подтолкнул ко мне.