Рыжая племянница лекаря

— Как часто колдун наведывается во дворец? — нетерпеливо спросила я, разумеется, сделав из слов господина Казиро совсем не те выводы, к которым старый мудрый дух пытался меня подтолкнуть.

— Два раза в год, на летнее и зимнее солнцестояние, — нехотя ответил он. — Чародеи всегда оставляют самые важные свои дела на эти дни — их сила тогда особенно велика.

Какую же свинью подложили мы с дядюшкой сами себе! Окажись слова Рекхе правдой, колдуну полагалось вскоре появиться в Таммельне, будучи преисполненным злобой к тому, кто изувечил его палец. А ведь если бы я не надоумила дядю Абсалома влезть в колдовские дела, то длинный чародейский нос не показался бы здесь до самой зимы! Вот уж кто примет на веру россказни Харля и сделает из них надлежащие выводы… Нет, мне стоило поторопиться и разузнать к тому времени о таинственном маге как можно больше!

— Тебе следует уезжать из этих мест, пока не поздно, — грустно произнес домовой дух, качая головой.

— Это всегда успеется, — преувеличенно легкомысленно отозвалась я и попрощалась с господином Казиро.

На следующий день дядюшка Абсалом принес весть, которая еще недавно обрадовала бы меня: господин Огасто чувствовал себя куда лучше, к нему вернулся аппетит, и самое главное — он объявил во всеуслышание, что помогли ему микстуры нового лекаря.

— Так и сказал, Фейн! — дядюшка пребывал на вершине блаженства, словно враз позабыв о вчерашнем происшествии с черным пальцем. — А потом еще приказал старому Кориусу наградить меня двойным жалованьем. И пообещал, что непременно подарит мне земельный надел близ Таммельна. Собственные земли, Фейн, — это не безделица. Арендаторы всегда найдутся, и мы заживем как помещики. Что там! Лет через пять можно поднакопить деньжат, подделать кое-какие документы и получить патент на дворянство!

На минуту и у меня перехватило дух от блестящего будущего, обрисованного дядей Абсаломом, однако теперь я знала о проклятии герцога куда больше, и оттого черные мысли не удалось прогнать надолго. В следующее же полнолуние приступ болезни должен был повториться с новой силой, а злобный маг мог объявиться с минуты на минуту — одним богам было ведомо, где сейчас обретался злодей и какими волшебными тропами сумел бы воспользоваться, чтобы сократить свой путь к Таммельну. Дядюшка, к счастью, не имел возможности подмечать перемены в моем настроении, а вот Харль, объявившийся в лаборатории ближе к обеденному времени, тут же спросил, отчего у меня такая кислая рожа.

— Ты что, не слышала, что твой дядюшка исцелил его светлость? — спросил он и прибавил, понизив голос: — Должно быть, он разделался со злыми чарами, искромсав ту дрянь из яйца! Готов спорить на что угодно — скоро чудовище из подземелья издохнет, ведь то было его колдовство, не иначе!..

Я удержалась от горестного вздоха — ведь на самом деле дядюшка накликал на свою голову страшную беду, разрубив черный палец! — и, словно невпопад, спросила Харля, не встречал ли он какого-либо чужака, скрывающего свое лицо под капюшоном плаща, расшитого серебром.

— Возможно, он бывал здесь в начале лета или около того, — сказала я, придав голосу побольше неуверенности, чтобы мальчишка не заподозрил, будто я расспрашиваю о чем-то доподлинно известном.

— Летом и в плаще? — удивился он. — Что-то ты путаешь!

— Но мне говорили, что кто-то видел его во дворце! — произнесла я с уверенным простодушием.

Приятель мой задумался — он гордился тем, что его глаза и уши не упускали ни одной новости, ни одного события, ни одного нового человека, однако мои расспросы поставили его в тупик.

— Уж не про призрака ли из старой башни ты говоришь? — Напряжение на его лице сменилось подобием того вдохновения, которое я уже не раз наблюдала. — Его и впрямь иногда видят здесь в канун больших праздников…

Я вздохнула, уже поняв, что сейчас услышу еще одну страшную сказку, пользы от которой будет так же много, как всходов из испорченного мышами зерна. И конечно, речь в ней шла о страшной ненастной ночи, когда стены дворца содрогались от грома и молний, а дождь лил как из ведра. Бедный путник постучал в ворота и попросил пустить его на ночлег, однако его прогнали восвояси, сказав, что бродягам тут не место.