Рыжая племянница лекаря. Книга 2

— Дожились! — воскликнул он в немалом раздражении. — Плести небылицы — не грех, хоть и годится такое дело только для недотеп, которым боги не дали умения удержать в руках меч. Но принимать на веру слово болтуна, у которого за каждым кустом — ведьма, а в каждой норе — оборотень, нам, вольным людям, не пристало. Если россказни мальчишки вам эдак ум попортили — больше он рта не откроет. С чего вам порча в Ирну привиделась? На себя он не похож оттого, что знает — в конце пути его ждет смерть, и не из быстрых. Такие мысли любого изменят. А тих и смирен он из-за болезни. Эй, лекарка? Заразна ли болезнь Ирну? — громко обратился он ко мне.

— Нет! — торопливо произнесла я, не зная толком, каким словом помогу Хорвеку, а каким — наврежу.

— Кто бы сомневался! — хмыкнул старый разбойник. — Услышу, что кто-то вновь толкует о порче, бесах и колдовстве — язык у него отнимется не хуже, чем от воды из лужи с бесовским копытом!

Гнева Глааса опасались — это было видно по тому, как быстро разбойники отправились спать, сразу вспомнив, что завтра в пути придется ничуть не легче, чем сегодня.

И в эту ночь я отправилась спать в повозку, где обычно держали Хорвека. Харль, напротив, остался у костра, примостившись около раненого Кирру, которому приятели уступили самое теплое местечко. Похоже, мальчишка успел прийтись по душе кое-кому из ребят Глааса, и к нему теперь относились, как к одной из тех собак, которых пришлось прирезать накануне ночью: с Харлем делились едой, добродушно трепали по голове, позволяли спать в ногах. Я же старалась держаться особняком, угрюмо зыркая на каждого, кто пытался со мной заговорить. Всем своим видом я показывала, что подчиняюсь только мастеру Глаасу и не собираюсь сводить близкую дружбу ни с кем из разбойников — даже в обмен на медяк или добрый кусок мяса из похлебки. И даже от кружки с водой, которую, подмигивая, показал мне Соль, я отказалась, хоть в пересохшем горле першило, словно я наглоталась едкого дыма.

Улегшись в пыль рядом с повозкой я позвала Хорвека по имени, и вскоре услышала звон цепей. Усталый хриплый голос отозвался из темноты:

— И безумие, и разум подсказывают мне одно и то же: свернуть тебе шею. Не приближайся ко мне.

— Грозишься — значит, не убьешь, — нахально ответила я. — Выбирайся оттуда, я не желаю спать на голой земле!

— Не думаю, что этой ночью кому-то здесь удастся поспать, — сказал Хорвек, подвинувшись ближе, и я увидела, что глаза его вновь начали слабо светиться.

— Ты чуешь, что опасность близко? — прошептала я, тоже подавшись вперед, чтобы наш разговор не услышали дозорные или мастер Глаас, который, казалось, и сам обладал неким магическим даром подмечать каждую мелочь. — Ты слышишь оборотней? Или видел их?

— Нет, — ответил бывший демон резко. — Я не вижу и не слышу их, однако знаю, что они рядом. Так быть не должно. Шестое чувство свойственно лишь тем людям, у которых есть магический дар. У меня… нынешнего меня… его нет, я точно видел это. И никогда не бывало такого, чтобы чародейские способности появились из ниоткуда — они достаются человеку лишь при рождении.

— К тебе возвращается бесовская сила? — затаив дыхание, спросила я, не зная — испугаюсь или обрадуюсь утвердительному ответу.

— Я не знаю, что это за сила, — резко произнес Хорвек, и внезапно очутился так близко, что мы едва не стукнулись лбами. — Ее не может быть, но она есть. И она говорит мне, что оборотни хотят отомстить за смерть своего сородича. Они тут, дышат нам в спины, но опасаются нападать, и все это я чувствую так ясно, как будто читаю их мысли.

— Так пусть нюхают пыль, по которой прошли наши ноги, — я сделала рукой презрительный жест, решив, что не стану ломать голову над очередными недомолвками. — Собака за забором может громко лаять на прохожих и следить за ними в щели между досками, да только кто ее боится? Забирайся в повозку, не то Глаас заподозрит неладное и вытащит тебя отсюда за шиворот…

В повозке мы с Хорвеком свернулись тесным клубком, то ли согревая друг друга, то ли пытаясь обрести друг в друге покой, которого нам так недоставало. Хотелось пить, во рту пересохло, но я знала, что к бочонку с водой сегодня так просто не подобраться. Вспыльчивый и ревниво относящийся к своей власти мастер Глаас, узнав, что я не смирилась с сегодняшним наказанием жаждой, мог всерьез рассердиться — а гнев старого разбойника был опасен.

Мрачные пророчества бывшего демона оправдались ближе к полуночи. Оборотни, невидимые в темноте, взвыли так громко, что мне спросонья показалось, будто это я разбудила саму себя криком из-за кошмарного сновидения.

— Они вернулись, — сказал Хорвек со странным удовлетворением. Глаза его полыхали алым пламенем, которое, впрочем, он тут же унял, заслышав неподалеку голос мастера Глааса, поднимавшего своих людей на защиту нашего лагеря.