Рыжая племянница лекаря. Книга 3

—...Любовный приворот сводил меня с ума, — говорила Уна, беспокойно хмуря брови. — Иногда я, забывшись, думала: ведь я и так получу корону Юга! Принц женится на мне, и мы будем править вместе, не расставаясь ни на миг. Зачем мне следовать своему жесткому плану, зачем губить нашу любовь? Приходилось напоминать себе, что все обман, магическая иллюзия. Получить трон для того, чтобы остаток жизни притворяться обычным человеком? Отречься от магии?.. Разве так должно было сбыться пророчество? Но любить было так сладко... И я почти не лгала,  когда шептала своему принцу, что безмерно счастлива, и не вижу никакого иного будущего, кроме как рядом с ним. Разговоры о нашей свадьбе становились все громче, а король хмурился все сильнее — я знала, что он никогда не позволит сыну жениться на мне, безродной сироте, найденной на берегу моря. И сделала все, чтобы подтолкнуть его к решению, за которое принц никогда не простил бы свою семью.

Словно догадавшись, что эту часть истории Хорвек уже слышал, она смолкла. И вновь чужие воспоминания заполонили мою голову: в лунном холодном свете черная каменистая почва задрожала, вспучилась; из могилы показались бледные руки, царапающие и разрывающие землю. Ночные птицы закричали жалобно и тревожно, предвещая большое горе. Повешенная ведьма, вернув себе прежний облик и прежнюю силу, восстала из мертвых.

Должно быть, Уна хотела рассказать, что было дальше, но небо над лесом побледнело: близился рассвет. Сказка, рассказанная ею, украла целую ночь наших жизней, а много ли это или мало — каждый ответит по-своему. Околдованные ведьмой слуги оставались неподвижны, и только молчаливый Мике время от времени смотрел на нас холодным бессмысленным взглядом. Рыжая ведьма, словно змея, скользнула к Хорвеку, и жадные белые пальцы коснулись его спокойного лица.

— Ты дал мне клятву, — сказала она, прижимаясь к нему всем телом. — Нарушив ее, ты заплатишь жизнью.  Но не думай, что я не знаю, какую высокую цену готовы иной раз платить за  месть существа вроде тебя. Тем более, что жизнью своей ты не слишком-то дорожишь. Ради чего ты пожелал бы ее сберечь? Я вижу правду, покойник, в твоих глазах. Много ли стоит клятва магического перемирия, если не боишься смерти? Быть может, ты просто выжидаешь, чтобы ударить точнее и надежнее, и тебе плевать, что удар этот будет последним в том подобии жизни, которым ты сам себя одарил. Но, что если я подарю тебе то, что ты не захочешь терять? То, о чем ты когда-то мечтал?..

И она поцеловала Хорвека, склонившись к его неподвижным губам.

— Ты недавно сказала, Уна, что от меня воняет мертвечиной, — ответил он, когда она отстранилась. — Я помню, что тебе доводилось принуждать себя и к более отвратительным занятиям, но, право слово, не стоит себя истязать.

Ведьма расхохоталась, и вновь припала к его губам.

— Запах мертвечины не так страшен, как запах близкого предательства, — сказала она в перерыве между поцелуями, и, внезапно повернувшись в мою сторону, оттолкнула меня точным и сильным ударом в грудь. Теперь я не имела права и на место у ног Хорвека; мне оставалось отползти в сторону, кашляя от боли, и покорно смотреть на то, как Уна окутывает его покрывалом своих алых волос, оплетает тонкими руками и напевает на ухо одну из своих странных песен.

— Я помогу сберечь твою жизнь, — шептала она. — Я найду для тебя сердце, достойное принца Темного Двора, и ты переродишься — сильнее и злее прежнего.  Я позволю любить себя — как ты хотел когда-то. Такие, как я, не раскаиваются и не просят прощения, да и ты бы не поверил в раскаяние. Зачем оно тебе, если я предлагаю будущее, где мы вместе, равные и свободные от всего, кроме клятвы верности друг другу?

— Неужели ты так дорого ценишь своего игрушечного принца? — я видела, как рука Хорвека, дрогнув, коснулась ведьминских волос, и тут же исчезла в красном водовороте. — Все ради того, чтобы неосторожное слово не разрушило ваш договор? Ты обманула его, и узел, связанный тобой, держится лишь до той поры, пока кто-то не дернет за конец нитки — мы знаем это.

— Молчи! — зашипела она, невольно обернувшись в мою сторону. — Никогда и никому не говори этого! Принц Лодо мой, и останется моим, пока я не войду в дворец астоланских королей, как госпожа. Мой замысел должен воплотиться, иначе я не получу награду! Я не дам разрушить заклятие! Разве ты не видишь, что колдовству угодно мое служение? Я иду по тому пути, что мне был указан, и в его конце… кто знает, кем я стану? В немилости я побывала, настал черед попробовать на вкус милость! Господа всегда ценят ловких и верных слуг, а та сила, которой мы с тобой служим, щедра и безжалостна одновременно. Я однажды была наказана за свой промах в Астолано, и не желаю вновь понести кару за то, что позволила себя обмануть за два шага до победы. Сейчас я не только щедро оплачиваю твою верность, Хорвек, но и желаю видеть рядом с собой существо, способное меня понять — не думай, что мной движет лишь страх.

— Я… понимаю тебя, Уна, — ответил, помедлив, демон.