Рыжая племянница лекаря. Книга 3

Крик, с которым я проснулась, разбудил весь дом: первой в мою спальню вбежала горничная Бриулья, затем остальные слуги, последним появился Хорвек, одежда которого указывала на то, что спать он еще не ложился. Комнату ярко осветили лампы и свечи.

— Что это, господин? — испуганно спросил старик-слуга, в растерянности замерший, как и остальные, около моей кровати. — Откуда здесь это?

Я, все еще тяжело дыша и содрогаясь от холода, запоздало рассмотрела то, что так встревожило слуг: пол около моей кровати был покрыт снегом: белые полосы мерцали на свету, поскрипывали под башмаками слуг.

Теплый ветер с моря едва заметно шевелил края полупрозрачных занавесей, скрывавших приоткрытое окно. От его теплого дыхания иней, которым был покрыт нарядный полог моей кровати, исчезал на глазах, да и снег уже таял, растекаясь по полу неопрятными лужицами.

— Это снег? — спрашивала тихонько Бриулья у старичка, который недоверчиво растирал в пальцах кусочек льда. — Всамделишный снег? Я его с самого детства в глаза не видала!

— Колдовство, провалиться мне на этом самом месте, — отвечал тот, в восторге позабыв, что их господин находится тут же. — Никак магия ослабела, душа у девчонки вон просится. Вскорости превратится она в ледышку, каковой и была изначально, а затем растает и поминай как звали…

Хорвек, словно не слыша этой глупейшей беседы у себя под боком, быстро подошел ко мне и осмотрел мои окоченевшие руки. Я, почти ничего не соображая от холода, тряслась и слова не могла вымолвить — мне казалось, что я до сих пор лежу под толщей снега в далеком северном лесу, и кровь моя превратилась в лед — вся, до последней капли.

До самого утра меня согревали горячим питьем, грелками и теплыми одеялами, и только с рассветом я смогла задремать. Хорвек сидел рядом — мою постель перенесли в его покои. Я пыталась расспросить его о произошедшем, время от времени пробуждаясь от тяжелого, горячечного сна, но он заставлял меня отпить немного жгучего настоя, и я снова засыпала, больше всего страшась того, что вновь попаду в северный лес, скованный вечной стужей.

Солнце уже начинало клониться к закату, когда я почувствовала себя лучше. Хорвек в тот день отменил все встречи и не отходил от меня ни на шаг. Все сплетники Астолано, захлебываясь от восторга, пересказывали друг другу новость: век колдовского существа оказался недолог, и жизнь начала уходить из тела, сотворенного то ли из глины, то ли изо льда.

Я же могла говорить только об одном, и повторяла, вцепившись в руку демона:

— Это был тот самый лес! Снег, снег, и ничего, кроме снега. Я видела ведьму — она прячется там за каждым деревом, хочет изловить меня. О, как она зла! Мне нельзя больше видеть этот сон, Хорвек! Почему меня тянет туда? Ты можешь сделать так, чтобы мне никогда больше не приснилось это страшное место?

— Но ведь ты знаешь, что должна найти в том лесу, — ответил он, глядя куда-то в сторону.

— Мике?.. — я содрогнулась, вспомнив, каким он был в другом моем видении. — Он все еще там?

— Да, и он навечно останется там, если ты не будешь с ним говорить, звать, напоминать о том, что он не принадлежит этому месту, — Хорвек говорил это словно через силу, хоть лицо его оставалось спокойным. — То, что получено по старому закону, не должно быть брошено.

— Но как ему поможет то, что я вижу во сне? — воскликнула я, беспомощно всплеснув руками, все еще помнящими холод льда, безжалостно впивающегося в кожу. — Разве Мике слышит меня на самом-то деле? Разве ведьма не захочет убить его, когда поймет, зачем я появилась в ее владениях?

— Даже ей не по силам спорить со старыми законами, — я услышала в голосе Хорвека что-то неумолимое, жестокое. — И не тебе. Ты будешь каждую ночь приходить в этот лес и искать мальчика, который отдан тебе древней волей.

— И что же я сделаю, когда найду его? — едва не закричала я. — Во всем этом нет ровным счетом никакого смысла, ведь я здесь, а Мике там, в Таммельне, рядом с ведьмой!.. Это все сон, морок…

— Так будет не всегда, Йель, — демон смотрел холодно, и от тоски по его прежнему сочувствию мне стало едва ли не страшнее, чем в проклятом лесу. — Придет время и ты сама скажешь ведьме, что мальчик ей больше не принадлежит. Но до того ты должна бороться за него изо всех сил, иначе слово твое потеряет вес.

От слов этих что-то внутри меня надорвалось — словно Хорвек только что бросил меня, оставил одну в том лесу. Я не могла понять, отчего сегодня он так безжалостен со мной, и впервые осознала, что до сих пор не чувствовала себя одинокой в своем удивительном и страшном путешествии, какие бы бедствия и опасности не встречались на моем пути.

С того дня я спала в покоях Хорвека, а слуги немедленно разнесли по столице весть, что заезжий чародей по ночам следит за тем, чтобы из его противоестественного творения не сбежала душа — не иначе, как украденная у самоубийцы или другого нечестивца.