Рыжая племянница лекаря. Книга 3

— Но второй путь не легче первого, — пробормотал он, и я насторожилась, услышав в этих словах что-то странное, но, тем не менее, знакомое. — Я слишком слаб… Будь я проклят — как же я слаб…. Бежать… Или спрятаться? Я погублю нас!..

— Э, сударь, — я попыталась встряхнуть Хорвека, но сил на это не хватило и мы едва не повалились вместе на пол. — Да вы, никак, бредите! В сказаниях о чародеях говорится, что их верные спутники — злодейства, смерть и войны, но если судить по вам, любезный, то в первую очередь нужно упомянуть горячку! Все ваше колдовство непременно оканчивается сущим безобразием… Есть такие люди, у которых дух, кажется, гвоздями к телу прибит — что ни делай с ними, а себя помнят. Но у вас-то, господин демон, и тело не ваше собственное, и душа истрепана магией…

Кто знает, слышал ли он меня, я болтала без умолку скорее лишь для того, чтобы не слышать здешнюю тишину.

— Что ни говори, а нам нужно выбираться, — я тащила его за собой, преодолевая неуверенное сопротивление. — Прятаться — это мне по душе, очень разумный план, но не в проклятом логове Эдарро. Рано или поздно кто-то выдаст секрет королевского племянника и эту вонючую нору найдут…

Что-то пребольно укололо мою ногу, пробив насквозь тонкую подошву туфель. Я чертыхнулась, посмотрела вниз, едва не уронив шатающегося Хорвека, и увидела, что наступила на корону Юга. Острые зубцы диадемы были крепче, чем могло показаться на первый взгляд.

Кое-как я вытащила ее и на несколько мгновений замерла, сжимая в руке. Могла ли когда-то Фейн, племянница лекаря, подумать, что ей доведется прикоснуться к столь великой ценности? Всамделишная королевская корона, венчавшая головы самых знатных господ этого края! Золото и драгоценные камни — каждый размером с лесной орех, а то и поболее! Еще недавно я бы вцепилась в нее намертво, припрятала и забрала с собой, а потом днем и ночью лихорадочно воображала, как разбогатею, продав ее какому-то скупщику краденого по частям — о да, моей прежней глупости хватило бы на то, чтобы поверить, будто я смогу замести следы и никто никогда не признает эти камни!..

Но сейчас… я вздохнула и отшвырнула диадему в темноту, надеясь, что там найдется какая-нибудь зловонная бездонная дыра, которая поглотит ее навсегда. Теперь я умела соизмерять риск и выгоду, да и золота повидала немало — ровно столько, чтоб убедиться: бед оно способно принести гораздо больше, чем радости. Вещи, подобные этой короне, способны мстить не хуже самых коварных врагов. Как ни прячь их, как ни дели на части — сила, заключенная в них будет метаться, пока не найдет тех, кто откликнется на ее призыв. В одном она пробудит жадность, в другом — зависть, а третий и сам не поймет, отчего его руки в крови, но итог всегда один: добра от такого богатства не жди.

Мы медленно поднялись по каменным ступенькам, спотыкаясь и падая в темноте. Хорвек время от времени подавал голос, помогая мне искать путь наверх. Но я и сама уже чувствовала, как к затхлому, тяжелому воздуху подземелий примешивается свежий запах ночного дождя.

Затем, мало что понимая, я услышала вой ветра — мы, должно быть, выбрались в тот внутренний двор, похожий на колодец. Ну а из него, исхлестанные дождем, мы попали в рощу, окружавшую прибежище Эдарро. Старые можжевельники били нас мокрыми колючими ветвями, а их могучие корни, крепко вцепившиеся в валуны, казались в темноте непреодолимой преградой.

Кое-как, сбивая колени и локти, мы спустились вниз, напролом, через самую чащу, и спустя некоторое время боги смилостивились над нами — маленький огонек указал нам путь к людям, прячущимся от ненастья в старом храме, который некогда вырубили в толще скалы. Сегодняшней ночью только древний камень мог защитить людей от гнева моря.

Никто не спросил, откуда мы взялись — измученные, окровавленные и грязные. Этой ночью все горожане Астолано пострадали — кто больше, кто меньше. Я прислушивалась к их тихим скорбным разговорам — кто-то плакал, кто-то утешал плачущих. Шторм ударил по городу внезапно, ничего не предвещало беды. Более всего пострадали кварталы, расположенные у самого моря, и немало кораблей в порту, не успевший выйти в море, были разбиты и выброшены на берег.

И я ничуть не удивилась, когда услышала, что менее всего пострадали дома в той части города, где располагалось наше с Хорвеком жилище. Ветер не срывал там крыши, не ломал деревья, и вскоре кто-то негромко воскликнул — «Дом колдуна! Господин-в-перчатках!», после чего все разом смолкли, словно эти опасные слова все объясняли. Знали бы они, что беспамятный бредящий юноша в изорванной одежде, которого уложили у стены, щедро одарив старым плащом, и был тем самым колдуном!..

Я, опустившись на пол рядом с ним, оттирала грязь со своих рук и размышляла о том, что вовсе не сила Хорвека заставила бурю пройти стороной. Несколько маленьких косточек, похожих на нефрит, сохранили дом и его обитателей, и я ощущала, как в сердце оживает робкая надежда — быть может, Харль спасся, и мастер Глаас сумел его отыскать…