Рыжая племянница лекаря. Книга 3

Что же до ужасных событий в королевском дворце — о них пока что помалкивали. Ненастье, подобное нынешнему, способно оставить без крыльев даже известия, которые обычно разлетаются по миру быстрее молний. Но я не могла обманывать себя — буря к утру стихнет, люди перестанут вслушиваться только в свой собственный плач и страшная правда станет известна всему Астолано.

Нам следовало убираться из этого города как можно быстрее…

От Хорвека дожидаться помощи было нечего — сейчас он точь-в-точь походил на того измученного безумца, каким был в пору нашего путешествия с разбойниками по Пустошам. Но, странным образом, меня это успокаивало — последние события показали, что лучше полагаться на свою собственную голову, чем на магию и демонов, чересчур неистово верящих в судьбу и ее предопределение.

И сейчас мое чутье подсказывало: в суматохе нам удастся ускользнуть, если мы сумеем оказаться достаточно незаметными. Никто не должен хватиться Господина-в-перчатках в ближайшее время — до него ли нынче! — и связать его исчезновение с убийствами во дворце тоже получится не сразу, ведь убивал всех Эдарро, сумасшедший королевский племянник. «Вот и ищите своего светлейшего господина в  преисподней, где ему самое место!» — мысленно сказала я невесть кому, при этом воинственно хмурясь.

Перво-наперво я забинтовала руки Хорвека, изодрав в полосы подол платья — рисунки с его рук никуда не подевались, а я хорошо помнила, что человека с такими отметинами здесь когда-то приговорили к смертной казни. После природных бедствий, обрушившихся на город, должна была подняться новая волна — грабежей и мародерства. А вслед за ней, ежели у городских властей на то достанет сил, виселицы непременно окажутся украшены с двойной, а то и с тройной роскошью, чтобы призвать к порядку лихой народ. У подножия опустевшего трона начнется такая толкотня, что времени на разбирательства не будет даже для самых важных господ — что уж говорить о людишках вроде нас!.. А мы с Хорвеком отныне должны были превратиться в безвестных бродяг, как и прежде, ибо Ирну-северянин был повинен во многих грехах, но уж точно не убивал королей.

Затем я задумалась над тем, что наша одежда и обувь, несмотря на грязь и дыры, ясно указывает на то, что мы — не простолюдины и не бродяги. Но краем уха я слышала, как самые невезучие из тех бедняг, что коротали ночь в храме, умоляют остальных дать им еды в обмен на башмаки или дешевые побрякушки, и решила что до утра обменяю наши вещи на самые простецкие лохмотья, которые здесь найдутся, да еще и добуду нам еды.

На восходе солнца, когда дождь стих и ветер не сбивал с ног, я выбралась вместе с несколькими смельчаками из нашего тесного укрытия и, не вслушиваясь в причитания и плач, долгое время смотрела на открывшуюся картину разрушений. Астолано больше не походил на то прекрасное видение, которое послали духи в ответ на мои мольбы — белые стены были иссечены ветром и морем, улицы превратились в сточные канавы, переполненные сором, а красную черепицу безжалостно сорвало с крыш. Там, где упавшие деревья образовали подобие плотин, вода поднялась выше окон первых этажей, и кое-где на крышах виделись люди, забравшиеся наверх в поисках спасения — всю ночь они провели под проливным дождем и одним богам было известно, сколько из них сумели дождаться рассвета.

Королевский дворец отсюда не был виден, но я невольно обернулась, чтобы посмотреть на рощу, сквозь которую мы с трудом продирались ночью. Каменистый склон был так крут, что я запоздало поблагодарила богов за то, что сберегли наши шеи — сейчас бы я нипочем не решилась спуститься этим путем.

Не только я задумчиво смотрела вверх — горожане, завидев, что город частично затоплен, начали обсуждать, куда податься, чтобы скоротать ближайшее время. Кто-то вспомнил, что выше, на горе, есть старые заброшенные укрепления, и я невольно содрогнулась, мысленно вернувшись в логово Эдарро. Но какая-то старуха в пестрой накидке гневно отчитала тех, кто подумывал обосноваться в старых башнях:

— Там, наверху, дурное место! — объявила она. — Еще гаже, чем дом Белой Ведьмы! И роща эта полна призраков. Разве не слышали вы, что по ночам здесь слышны крики и стоны, а на старой дороге постоянно видели брызги крови? Да и шакалы здесь рыщут не просто так… Нет, не поднимайтесь к тем стенам!

— Тогда что же нам делать? — возмутился в ответ высокий полный мужчина, наверняка бывший до сей ночи зажиточным добропорядочным астоланцем, но отныне волей премудрых богов ставший гордым владельцем рубахи, шляпы с ободранным пером да двух разных башмаков — красного и черного.

— Молиться, — твердо сказала прозорливая старуха. — Все это предвещает новые беды, помяните мое слово.

И вправду — в воздухе витало ощущение не только свершившейся беды, но и грядущей, гораздо более страшной.