Рыжая птица удачи

— Это что, подземелье старого замка? — спросил Феникс, когда лестница закончилась.

— Почти. Я тут хотел что-то вроде кабинета устроить, да всё не складывалось, — Дэн подвёл его к встроенной в нишу в стене кровати. — Зато тут есть электричество, вода, кондиционер, постель и связь. Передатчик я настрою только на мой личный номер, чтобы ты случайно больше ни на кого не вышел.

Феникс почти упал на кровать. Действие стимулятора, видимо, заканчивалось, а боль проснулась ещё наверху, и это было заметно.

— Дэн, запоминай номер. Боюсь, скоро опять бредить начну, — слабо, но настойчиво повторил он и отключился сразу после того, как назвал все цифры номера.

…Камни, издалека казавшиеся гладкими, на самом деле представляли собой растрескавшиеся от времени и жары валуны и булыжники помельче, грозившие рассыпаться под ногами колючей крошкой. Каменные завалы перемежались довольно глубокими впадинами. Переход через поляну грозил затянуться, и даже он, при всей своей тренированности, не мог преодолеть её, как ровное место. Перебираясь через длинную, протянувшуюся вдоль всего поля гряду острых обломков, он пожалел, что не пошёл в обход. Поначалу ему почудилось, что это заняло бы больше времени, чем переход напрямую. Как знать. Сейчас он уже сомневался в правильности своего решения. Не то, чтобы он переоценил свои силы, но сколько же он потратит их сейчас зря… А возвращаться уже поздно.

Феникс почти перебрался через гребень каменного завала, когда боковым зрением заметил слева ленивое, но определенно живое движение. Он замер и медленно повернул голову.

Драться с огромной змеёй, чьё тело было словно выточено из живого горячего камня, он не стал. Всё равно бы не справился. Однако при всей стремительности, змее было нужно время, чтобы развернуться. Промахнувшись в броске один раз, она дала ему время уйти дальше и скрыться за камнем. Пришлось подождать, пока встревоженное пресмыкающееся удалилось на безопасное расстояние.

Он добрался до противоположного края поляны несколько быстрее, чем опасался вначале — всплеск адреналина придал ему скорости и ловкости. Но уже в тени листвы ему показалось, что становится жарковато. Это чувство он сначала отнёс за счёт того же адреналина. Но вскоре стало ясно, что начала барахлить терморегуляция походного комбинезона. Индикатор работы регулятора выдавал азбуку Морзе вместо ровно горящего огонька. Не смертельно, хотя и неприятно. Помнится, когда-то он совершал и не такие марш-броски, без всяких термокостюмов. Выживет и сейчас.

И всё же, жара выматывала. Пришлось сделать ещё один привал, хотя он и не планировал останавливаться до контрольной точки. Казалось, что посидеть в тени будет приятно — но это только казалось. Влажность и непривычные запахи затрудняли дыхание, давили на грудь. Аромат неизвестного цветущего кустарника начал кружить голову. Нет, надо двигаться. Он взглянул на часы. Темнеть начнёт часа через полтора. Что ж, если он сегодня доберётся до контрольной точки и ещё успеет отойти от неё в сторону третьей — можно будет считать, что плана он придерживается. Неожиданно вспомнилось, что с утра он ничего не ел, и тут же с удивлением понял, что и не хочет. Жара.

Он словно физически ощущал за спиной дыхание своего Охотника. Это чувство стало навязчивым и не отпускало ни на секунду. Ушло всё, что имело значение до начала этой гонки по джунглям. Любовь, долг, слово, все личные трудности, все те, кто ждал его возвращения — всё отступило. Осталось только это неприкрытое соперничество. Ты меня или я тебя. И других вариантов нет.

Когда он ввязывался в это приключение, он воспринимал его как ещё одно дело, которое нужно сделать для решения их с ребятами проблем. Он был уверен в своих силах и в благоприятном исходе, пусть даже через опасности, возможно — боль и страх, но он знал, что выберется. Сейчас впервые пришло понимание того, что не всё так однозначно. Стало даже немного совестно оттого, что он позволил себе так увлечься. Трудно было сказать, что именно заставило его задуматься. Может быть, именно ощущение Охотника позади. Может быть то, что переход перестал даваться относительно легко. Даже в том болоте, когда он испытывал давно забытое угасание сил и сомнения — а доберусь ли до берега? — даже там всё казалось в порядке вещей. Теперь же он ловил себя на том, что идёт всего второй час, и дорога не самая трудная, но он уже начинает уставать. Это было непривычно и внушало настоящий страх, не чувство опасности, а именно страх. Страх не дойти…

* * *

— Дэн…

— Да, командир?

— Ты только не горячись с врачами. Сам говоришь, опасно. Я выкарабкаюсь. Ты же принёс, что хотел?

— Принёс.