Рыжая птица удачи

Он почти не думал — что скажет, что сделает, когда окажется рядом с Димкой, он думал только о том, как бы не упасть. Но когда сильные руки Дэна подхватили его и помогли выбраться из подвала, тут-то Павел не смог сказать ни слова из тех, которые хотел. Он чувствовал, что Димка стоит перед ним. Слышал дыхание — сбивчивое, взволнованное, но не мог видеть его глаз, и это раздражало. Начать этот разговор было необъяснимо тяжело. Чёрт, если бы он видел — он не упустил бы момент, просто нашёл бы Димкин взгляд, и они бы поняли друг друга, как всегда, а уже потом можно и поговорить. Но контакта не было. Павел не мог понять, почему тот стоит столбом, его-то что держит?

И первое же сухое «Здравствуй» вместо «Димка, наконец-то ты пришёл!» стало ещё одним препятствием.

Павел снова столкнулся с тем, что не знал, как разрулить ситуацию. Дмитрий подхватил его сухо-деловой тон, хотя с Дэном только что говорил гораздо живее. Павел чувствовал, что должен что-то сказать, нечто такое, что разбило бы эту стенку непонятного отчуждения между ними. Но слова выскакивали всё время не те. А ещё он действительно не мог найти начало правильного разговора. Спросить в лоб: «Димка, а ты знаешь, что это ты меня подстрелил?» — было бы просто убийственно, если тот не знает. А с другой стороны — если знает, то ещё хуже.

…Зачем этот ненормальный дал Фрогу свой номер? Зачем давать на себя наводки — раз уж закончил с ним дела, так закончил…

Он подумал о том, что Димка не дурак. Клоун, безбашенный тип, легкомысленный, наивный — но не дурак. Сложить два и два он мог легко. А если он понял? Не знал сразу, но понял потом. Вот дьявол, страшно представить, что он там напридумывал себе за это время.

Павел автоматически задал очередной вопрос, про деньги — зря задал, ведь если с Ритой всё в норме, значит, хватило им денег, — и в ответе, таком же странно-выдержанном, вдруг услышал отчётливую безуминку. И последнее «Пашка!», наконец-то сказанное, почти выкрикнутое живым Индиго, его Индиго, дало ту трещину в стене, которой не мог добиться он сам. Чёрт побери, хоть на секунду бы его увидеть!

Павел резко поднялся, преодолевая ожидаемое головокружение. Он чувствовал, по дыханию, по голосу Димки чувствовал, что тот не просто рад встрече, не банально нервничает, увидев воскресшего мертвеца — да он в отчаянии, которое, наконец, прорвало его напускное спокойствие. Неужели он всё-таки знал, потому и психует сейчас?

Рядом тут же оказался Дэн, поддерживая, не давая покачнуться.

Он опёрся на его руку и поймал себя на том, что напряжённо пытается всмотреться в туман, который не рассеется. А ещё на том, что не слышит Димкиного дыхания.

Павел вскочил, слегка качнувшись вперёд, Дэн моментально подхватил его под руку, тот нетерпеливо мотнул головой, и тут Дмитрий отчётливо понял — это вовсе не взгляд мимо, это не потому, что он не хочет смотреть ему в глаза.

Павел был слеп.

Горло перехватило так, что несколько секунд он просто не мог вздохнуть. Пашкины знакомые, упрямые, всегда такие внимательные глаза ничего не видят. Поэтому он ни разу и не взглянул на него, ориентируясь только на слух. И сейчас он не просто отозвался на своё имя. Он мучительно старался разглядеть стоящего прямо перед ним человека, но темнота не пускала.

— Пашка… — повторил Дмитрий, едва дыхание вернулось. — Пашка, как же это…

Павел резко выбросил вперёд правую руку, словно пытаясь найти его на ощупь, раз не получилось увидеть. Дмитрий не смог остаться на месте. Невозможно было не откликнуться на этот жест.

Он преодолел эти три шага, разделяющие их, и осторожно коснулся протянутой ладони. Пальцы Павла тут же схватили его руку, а лицо, наконец, разгладилось. Дмитрий только теперь понял, как тяжело было ему вести эту неторопливую беседу. Пашка привык всегда держать контакт взглядом. И, не видя собеседника, ему было трудно правильно реагировать. А тут ещё он, кажется, действительно не знал, с чего начать. Зато Дмитрий, сжимая тёплую руку друга, поверив в то, что тот действительно живой, настоящий, что он не погиб там, в джунглях, от его выстрела, сам почувствовал, что нужно сказать, хотя говорить это было по-настоящему страшно. И чтобы окончательно не испугаться, не потеряться, не замолчать, будучи раздавленным тяжёлым взглядом Дэна, он торопливо заговорил, судорожно подбирая слова.

— Я дурак был, Пашка, я решил, что я смогу сам всё сделать, что я справлюсь, что не хочу больше тебя вмешивать в свои проблемы. Когда он пришёл и сказал, что такие бабки можно за один выстрел получить, ухватился. Нельзя было его слушать, но ты же знаешь, что выхода другого не оставалось.

Павел вдруг выпустил его руку и отвернулся.

— Срок заканчивался, — беспомощно продолжил Дмитрий, испугавшись, что они снова отдаляются. — Я согласился. Я сам это сделал, сам, я понимал, что буду делать, и всё равно подписал.

— У тебя не было выбора, — вдруг произнёс Павел. — Ты не мог иначе.

Да он опять меня оправдывает, — стукнуло Дмитрия. — Он опять доказывает мне, себе, Дэну, что я не виноват.