Рыжая Соня и Осенняя Луна

— И с каких это пор ты стал немедийцем? — язвительно осведомился он.

— Уже более восьми зим являюсь, — пожал плечами Эльбер, словно сообщал о чем-то само собой разумеющемся. — Правда, я длительное время отсутствовал в Бельверусе по личным причинам, которые вас не касаются. Но это дела не меняет.

— Кто может подтвердить твои слова? — спросил Гайсар уже куда менее уверенно.

— Свидетельства короля Аргеваля будет довольно? — вопросом на вопрос ответил Эльбер. — Тогда потрудитесь выяснить, кем был Эльбер из селения Бершем, иначе известный как Бритунский Тигр. Гладиатор, сражавшийся в Килве, коему пожаловано подданство за победу в поединке с асгардским воином Кавабом, во славу Немедии.

При последних словах его голос гремел так, что Соня подумала — а ведь такой голос, когда Эльбер играл, должно быть, слышали даже на самых верхних рядах многотысячных трибун Килвы. Это был скорее грозный рык разъяренного льва в Лесах, а не человеческий голос — при том, что Эльбер вовсе не орал, а именно говорил.

— А потому, — продолжал он, — ваше вторжение в мой дом может повлечь за собой самые неприятные последствия. Причем вовсе не для меня. Все ясно?

Гайсар задумался. Аквилонец… то есть, возможно, и не аквилонец… кем бы он ни был, говорил так уверенно и убедительно, что, вполне вероятно, не лгал. Но тогда…

— Я узнал его! — вмешался один из стражников, ярый поклонник гладиаторских боев. — Да, это действительно Бритунский Тигр! Но все считали его мертвым. В том поединке он, по слухам, погиб. Я сам видел, как его уносили с арены.

— Меня не так-то легко прикончить, — усмехнулся Эльбер. — Кавабу это не удалось. Он напрасно старался.

— Что ж, — Гайсар принял решение, — я лично проверю все, сказанное здесь. А пока двое, нет, четверо моих людей останутся в доме. И если это ложь, — он свирепо раздул ноздри, — тебе несдобровать… Тигр. Ты тогда позавидуешь даже попавшей в руки живодеров бродячей кошке, это я тебе твердо обещаю, — он просто не в силах был удержаться от заключительной сентенции.

— Не в доме, а у дверей, — потребовал Эльбер, тоже привыкший оставлять за собой последнее слово.

Произнеся же это, он взял Соню за плечо, втолкнул в дом и захлопнул дверь изнутри с такой силой, что едва не сорвал с петель.

Глава четвертая

Следует отдать должное Гайсару, он был не только исполнителен, но также умен, сметлив, решителен и быстр. Не откладывая дела в долгий ящик, он доложил Коувилару о результатах несостоявшегося обыска и не удавшегося ареста. Начальник тайной охраны изменился в лице.

— Подданный Немедии? А что же он тогда выдает себя за аквилонца? Это полная бессмыслица. Он как, предъявил тебе указ о своем подданстве или ты поверил ему на слово?!

— Он ссылался на волю короля. В таком случае мне не следовало требовать большего, — объяснил Гайсар.

— По-твоему, сам Аргеваль должен засвидетельствовать его личность? Ты в своем уме? Тем более, что он в любом случае инородец. Аквилонец, бритунец, какая разница?

— Разница существенная, — глухо проговорил Гайсар, который сам был родом из Заморы и получил подданство исключительно за свои заслуги в тайной охране, а потому весьма болезненно реагировал, если кто бы то ни было ставил под сомнение его право носить тогу; в словах Коувилара он, словно начисто позабыв о том, как только что изощрялся в оскорблениях по отношению к Эльберу, усмотрел косвенную личную обиду, но счел разумным не вступать в пререкания.

— Вот ты, — просипел начальник охраны, указывая на него и едва не тыча пальцем Гайсару в грудь, — и разбирайся в этом деле. Сроку тебе даю — один день. Завтра до захода солнца вопрос должен быть полностью прояснен, и тебе крупно повезет, если за это время твой Бритунский Тигр, или кто он там еще, не сбежит. Он ведь, кажется, подозревается в убийстве? К Нергалу, Аймор так и не вернулся, и не пытайся на пару с этим скользким негодяем Эйнациром уверить меня, будто его уничтожили привидения! Не советую делать из меня дурака!..

Так и получилось, что Аргеваль уже к полудню следующего дня получил странное донесение, смысл которого уловил не сразу, а долго вчитывался в написанные достаточно разборчивым и крупным почерком строки.

Когда же он понял, о чем речь, то испытал двойственное чувство, ибо Эльбер из селения Бершем являлся одним из людей, о которых король Немедии предпочел бы не вспоминать никогда. В свое время ему потребовались некоторые усилия, чтобы избавиться от бритунца, и Аргеваль не сомневался, что впредь не услышит его имени.

Да, ему ли было не помнить Бритунского Тигра. Невысокий крепыш, очаровательный любимец женщин, с этой его характерной кривоватой ухмылочкой, обнажающей безупречный жемчуг зубов, длинными волнистыми каштановыми волосами и опасным блеском зеленоватых глаз; фаворит, обласканный всевозможными милостями самого монарха, один из самых лучших бельверусских лицедеев… и наглец, которому не сыскать было равных.