Рыжая Соня и подземелье Пифона

Стало ясно, что спуск вновь откладывается. Даже в подвале замка через пятнадцать ударов сердца стало нечем дышать. Дверь, а вернее — люк, снова закрыли и, помогая друг другу, люди с трудом выбрались на солнечный свет, задыхаясь и кашляя, а потом долго приходили в себя от удушливого смрада и от кошмарной боли, которая сдавила голову каждого крепким обручем.

Что уж там придумала Халима, не знал никто, но только в следующий раз люк открыли да так и оставили, и целую седмицу после этого черный дым рвался в синее небо, словно все демоны Тьмы яростно выдували его из необъятных подземелий наружу. Затем дым поредел и изменил цвет, став серым, а еще через несколько дней от него осталась лишь полупрозрачная, с легким пепельным оттенком дымка.

Все это время Север безвылазно провел в Логове. Он понимал, что их замысел не безупречен, а потому намеревался кое-что в нем изменить и, кроме того, отдельно заняться с полусотней воинов, что собирались идти с ним, стрельбой из лука. От мелькнувшей было у него мысли вооружить всех такими арбалетами, как тот, что Гуднар сделал для Сони, Север, хотя и не без сожаления, отказался. Уж слишком мало времени оставалось на то, чтобы изготовить столько оружия.

Халима же ни на миг не покидала Усадьбу. Когда Разара объявила, что руководить спуском будет Вожак, Пифия едва не задохнулась от ярости, но спорить и скандалить не стала, прекрасно понимая, что это бессмысленно: если владычица что-то решила, отговорить ее невозможно. Однако колдунья даже не попыталась ни от кого скрыть, насколько оскорблена, и, сославшись на неотложные дела, покинула Логово. Никому при этом и в голову не пришло, что наряду с видимой причиной ее отъезда существовала еще и другая — тайная. Теперь колдунья могла без помех встречаться в лесу со Странником.

В Логове же все только облегченно вздохнули, с удивлением ощутив вдруг, насколько вольготнее стало в его стенах без Пифии…

* * *

Погода стояла жаркая. Здесь, на севере, в затерянной в горах Граскааля долине, только белоснежные вершины обступивших ее гор напоминали о том, что где-то существуют еще снег, лед и холод.

Вулоф лежал у подножья мраморной статуи на песочке перед прудом и, высунув огромный красный язык, часто дышал и блаженно жмурился. Десяток парней и девушек — Прибылые, как теперь называли в Логове Послушников, хотя и прежнее название нет-нет, да и звучало — с шумом и криками плескались в пруду. Огромный волк искоса поглядывал то на купающихся, то на Шалло, которая деловито пыталась достать мозг из подаренной Булио кости, то на Задиру, суетившуюся возле вороны, то на Гану, с отрешенным видом сидевшую рядом.

Шалло просовывала огромный клюв внутрь кости, но это у нее плохо получалось, и тогда она хватала лакомый кусок когтистой лапой и ударяла им о камень… Примерно так, как это делают люди. Из этого тоже ничего не выходило, и ворона старательно запихивала кость на прежнее место — в щель между камнями — и вновь пускала в дело клюв. Человек бы давно махнул на все рукой и бросил это бессмысленное занятие, но упрямая птица с завидным терпением возилась с недоступным лакомством.

Задира смотрела на нее жадными голодными глазами и время от времени пыталась завязать разговор, но рассуждать сейчас крыса могла только о еде, и разговор прекращался сам собой.

Ах! Ей бы эту прекрасную кость! Как быстро ее белые крепкие зубы прогрызли бы стенку, за которой прячется от глупой вороны сладкий мозг! Она мечтательно закрыла глаза, чувствуя на языке его блаженную мякоть. Крысиный ротик мгновенно наполнился слюной. Она сглотнула и нехотя отвернулась.

— А ты козу перекусить можешь? — вздохнув, спросила она, пристально посмотрев на огромного волка, словно от ответа на этот вопрос зависела вся ее дальнейшая жизнь.

— Могу…— как всегда, кратко ответил волк.

— А барана? — продолжала допрос дотошная крыса.

— И его…— ответил Вулоф, не понимая, почему ее так тревожат все эти глупости.

— Ну а быка?! — с надеждой спросила Задира.

— Кр-рысу он и так пр-роглотит! Целиком! — раздраженно каркнула ворона, которой наконец-то надоели и возня с костью, и дурацкие вопросы подружки.— Не р-разжевывая!

Задира возмущенно запищала и насупилась, услышав, как расхохоталась Гана.

— Я слишком мала ростом,— со вздохом заметила крыса, когда девушка наконец успокоилась.— Из-за этого все смеются надо мной,— добавила она.

— Дело не в р-росте,— возразила ехидная ворона,— пр-росто твой колпак слишком близко к земле. Ха-ха-ха! — разразилась она хриплым хохотом.

Задира стянула с головы колпачок, который по ее просьбе сшила Гана, и тяжело вздохнула, думая о том, что напрасно она надеялась таким образом больше походить пусть на маленького, но человека.

— Успокойся, милая,— улыбнулась Гана.— В тебе гораздо больше человеческого, чем во многих людях.

— Ха! — каркнула Шалло.— От человека у нее колпак! Она похожа на кр-рысу-пер-рер-ростка в шапке!

Задира только посмотрела на зажатый в лапе колпак и невесело вздохнула.

— Беда с этими птицами,— с трудом сдерживая улыбку, заметила девушка.— Никакого уважения к тем, кто ходит по земле.