Рыжая тень (СИ)

Дэн затруднился бы определить тот момент, когда притворство перестало быть таковым, а странная, непонятная, скучная и нелогичная игра сделалась вдруг… интересной. А внутри появилось то самое маленькое, живое и теплое, что всегда возникало, когда действуешь не по программе. Может быть, тогда, когда Тед стукнул его ладонью по плечу и сказал:

— Ну ты, блин, даешь! Снайпер гребаный!

А Дэну при этом вовсе не захотелось немедленно перейти в боевой режим. И даже система молчала. Хотя теперь-то как раз слова пилота вовсе и не были метафорой. Или все-таки были? Просто какой-то другой метафорой? Как же все-таки с людьми сложно…

Или когда Полина, с которой они тогда как раз играли в одной команде, после победы с визгом бросилась ему на шею и зачем-то чмокнула в щеку? Что было вообще-то еще более странным, ибо секса она точно не хотела, Дэн на всякий случай трижды перепроверил ее гормональный фон и прочие показатели. Поведение Полины было странным и нелогичным. Все странное вроде бы должно было восприниматься опасным и пугать. От странного лучше держаться подальше, целее будешь. Но страха не было. Совсем. И губы почему-то сами собой расползались в улыбке.

Или когда лиса шустрила слишком далеко, на противоположном конце поляны, да еще и постоянно пряталась за деревьями, практически на пределе прицельной стрельбы даже для киборга, что уж там говорить про человека, и Вениамин с сожалением опустил ружье, повернулся к Дэну и сказал, улыбаясь и подслеповато помаргивая:

— Давай, Дэнька. Я в тебя верю!

И Дэн, конечно же, выстрелил. Как можно отказать тому, кто в тебя верит? И попал. Конечно же. Логика отсутствовала, но почему-то попасть показалось очень важным. Словно от этого действительно что-то зависело. Важное.

Или когда они смеялись его шуткам? Кажется, Дэну таки удалось нащупать алгоритм того, что люди называли шуткой юмора: тут главное было произнести как можно более нелепую или неподходящую ситуации фразу (или компиляцию из двух-трех фраз, мало подходящих друг другу по смыслу и выдернутых из базы рандомным образом) с как можно более каменным выражением лица. Дэн проверил три базовых маски из самого начала списка, и лучше всего сработало типовое выражение за номером два, то, которое бойцы его подразделения называли «морда кирпичом».

Они смеялись. И это было… непривычно. Оказывается, это совсем другое ощущение, когда смеются не над тобой, а вместе. И его хотелось испытать снова. Маленькое живое тепло внутри разрасталось, заполняя тело до кончиков пальцев. Дэн провернул шутку с шутками (это тоже шутка?) трижды, больше не рискнул. Новое ощущение пугало. И было сильным настолько, что даже привычная формула «они не знают, а как только узнают — все изменится» на этот раз почему-то не сработала от слова совсем, как любит говорить Маша. Вернее даже не так — сработала. Но лишь в качестве шутки. Понятной, правда, одному только Дэну и никем не услышанной. Но от этого ничуть не менее смешной. Интересный опыт. Новый. Полезный…

Еще более интересной — и полезной? — игра стала после того, как Дэн освоил понятие жульничества. Законнектиться с электронной игрушкой было несложно. Ее создатели не стали особо заморачиваться с защитой своей продукции: то ли не опасались взлома, то ли считали, что легко ломаемые игрушки полезны для торговли, ибо побуждают покупателя приобретать новые. Как бы то ни было, они ограничились обычным усеченным комплектом «защиты от дурака», но даже и тот прописали так криво, что Дэн потратил несколько лишних секунд на его изучение, анализируя и просчитывая со всех сторон — действительно ли эта практически открытая дверь именно то, чем кажется на первый взгляд, и не может ли она оказаться на поверку какой-нибудь очень уж хитрой и изощренной ловушкой?

А потом Тед (ну надо же!) вдруг стал попадать в лису намного реже, чем раньше.

— Нет, ну это же просто издевательство какое-то! — фыркнул пилот, с досадой опуская ружье после очередного промаха. — Эта зараза словно чувствует, когда и куда я собираюсь стрелять! Нет, ну ты глянь! Ну словно ведь ждет, когда я начну на гашетку жать, и лишь тогда виляет в сторону!

— А чего ты хотел, самообучающаяся система! — авторитетно заявил Вениамин, во время отдыха более детально изучивший инструкцию и после некоторых сомнений все же сумевший правильно интерпретировать фразу «внешность воздействий учить внутрь себя радость быть польза всяк».