Читаем Рыжая тень [СИ] полностью

Рыжая тень [СИ]

Действительно, очень удачно получалось. Никто не окажется виноват. Просто несчастный случай и все, бывает. И большая часть потенциальной угрозы очень скоро будет устранена. И Дэну не придется решать трудного вопроса о том, максуайтеры псевдогеологи или же все-таки нет и что с ними делать, если все ж таки нет. Главное, что они — не киборги и, значит, не смогут уйти в гибернацию. И долго обходиться без кислорода тоже не сумеют. К тому же они и так уверены, что никто их не собирается спасать (Дэн отлично слышал их разговоры даже тогда, когда они прикрывали комм рукой), ну так вот пусть и окажутся правы. Хотя бы в отношении одного Дэна, пилот-то честно старается. Как сказала бы Маша: «Пусть каждому будет по вере его».

Удачно и то, что именно хакер останется в живых. Дэн еще не решил, будет ли пользоваться его услугами, поскольку пока еще не придумал достаточно надежных рычагов давления, но не исключал подобный вариант.

А главное, Дэну ничего не придется делать самому. Вообще ничего, в том-то и прелесть! И, если уж на то пошло, даже Фрэнк подтвердит, что Дэн не виноват, что он говорил про нехватку мощности и предлагал слетать за кораблем. Правда, говорил и предлагал тем самым просительно-неуверенным тоном, на который пилот никогда бы в жизни не ответил бы согласием… но кто об этом вспомнит?

Так что Дэн тут ни при чем. Совсем. Люди сами. Как когда-то давно, на Шебе, где еще и в помине не было никакого Дэна…

Дэн украдкой вздохнул, покосился на сопящего с другой стороны флайера пилота и интенсивнее завозил щеткой по корке ссохшейся тины.

Лучше вообще не вспоминать об этом. И о том, как был доволен тогда своим решением, таким логичным и правильным, как радовался счастливому стечению обстоятельств. Лучше взять ведра и сходить к ручью за водой. И еще раз сходить, потому что первые два плотную броню присохшей к флайеру грязи не то что не смоют — не размочат даже.

…Геологи вели себя странно. Уже потом, когда их все-таки из болота вытащили. И из катера тоже. И откачали. Та же самая агрессия, направленная внутрь. Они злились — и злились на себя. Особенно их капитан. Как Станислав Федотович, когда считал, что сделал что-то плохое. Но ведь геологи сейчас ничего плохого не делали. Только думали плохо, да. Но — просто думали. И говорили. Между собой. И не могли знать, что Дэн их слышал. Наоборот! Они уверены были, что никто их не слышал.

И все равно.

Значит, стыдно может быть не только за поступки, но и за слова? И даже за мысли? Значит, стыдно может быть, даже если никто не видел и не знает? Как тогда, с Полиниными пробирками… Еще одна строчка в архив человеческих странностей. Запомнить. Пригодится.

Может быть…

Хотя бы на то, чтобы отвлечься.

Потому что Маша все еще молчала. И это внезапно оказалось куда более серьезной проблемой.

Нет, на этот раз совсем она Дэна не игнорировала и на впрямую заданные вопросы отвечала. И не только на те, что были им заданы вслух. Коротко так отвечала, сухо. Информативно, да. И по существу. Но и только. И больше не заговаривала первой. Не подтрунивала. Не называла его малышом. Не говорила, что он ничего не понимает. Не рассказывала анекдоты.

Раньше он даже не думал, что к постоянным разговорам с довольно низкой информативной ценностью можно привыкнуть настолько, что их отсутствие начнет причинять неудобства. Причем довольно существенные, на грани негативной информации от рецепторов. Раньше ему сама мысль о таком показалась бы глупой и нелогичной.

Это ведь не что-то жизненно необходимое, не воздух, не вода, не питательные или другие вещества из разряда тех, без которых ты прекращаешь функционирование (и без некоторых — довольно быстро). Всего лишь слова. Вернее, даже не слова — стремительный и постоянный обмен кодированными пакетами данных по киберсвязи. Всего лишь возможность в любой момент бросить пинг — и знать, что он не канет в пустоту, что его поймают, расшифруют, оценят и ответят.

И не просто ответят — обрушат целую лавину из слов и образов, так выворачивая твои собственные, что останется только удивляться. Или придумать что-то новое. И снова бросить. И знать, что ответ не заставит себя долго ждать.

Тут даже не в получении полезной информации было дело, наверное. Не только и не столько в нем. Еще одно действие не по программе, для которого на самом деле даже и действовать вовсе не обязательно. Можно просто молчать. Избирательно сейвить поступающую информацию, сепарируя по разным папкам на будущее. Или вовсе не анализировать даже, фильтруя через короткую память и отбрасывая — он мог позволить себе быть расточительным, будучи твердо уверенным, что в любой момент может переспросить. И ему ответят. И живое тепло мягко толкалось в груди — уже почти привычное и незамечаемое.

Больше этого не было. Просто вопросы, просто ответы.

И это раздражало, пожалуй, больше всего.