Рыжая тень

Доктор не врал — не выдавал в открытую, но и исказить предоставляемую капитану информацию даже не пытался. И почему-то от этого сбоила система, и негативных сигналов от рецепторов было больше, чем если бы Дэну на самом деле сломали руку.

Люди часто ломают не только киборгов, но и друг друга. Дэн это видел. Много раз. И ломают по куда меньшим поводам, чем поиск того, кого они считают смертельно опасным. Особенно если имеют на это право — например, являются капитаном, который на корабле первый после бога, что бы ни значила эта фраза. И право это подтверждено наличием оружия. Капитан «Черной звезды» не задумался бы ни на секунду, сочтя подобное предложение превосходной идеей…

— Превосходная идея!

Уходить. Немедленно. Через грузовой отсек, пока еще есть возможность, пока они не пошли по каютам для осуществления этой самой превосходной идеи, пока еще…

Нет.

— И ведь по закону подлости киборгом окажется последний из проверяемых!

Макс Уайтер счел бы такой расклад приятным бонусом. Уходить.

Нет.

Это другой корабль. Другой капитан. И доктор другой. Совсем. И эмоциональный фон другой, причем у обоих. А у капитана — еще и по нарастающей.

Слова те же самые — интонация другая.

— А чего-нибудь менее радикального нет?

На этот раз доктор молчал долго. И гормональный фон его потихоньку менялся. Дэн насторожился — он привык к тому, что любые изменения скорее всего опасны.

— У киборгов гораздо больший расход энергии, — заговорил доктор наконец. И голос его был немного иным, чем ранее. Более задумчивым и… осторожным, что ли. Да, это легкое, еле заметное напряжение больше всего напоминало именно осторожность, но какую-то скорее веселую, чем нервозную или испуганную. Дэн напрягся еще больше. Да, это другой корабль, и доктор другой, и пока еще веселились эти люди тоже совсем по-другому, но это вовсе не гарантирует, что так будет продолжаться и дальше. Люди непредсказуемы. И опасны.

— Так он что, должен жрать как не в себя?

Облегчение. Секундное, острое. Резкий спад артериального давления, скорректировать. Выполнено. Дэн был осторожен и при всех старался употреблять ограниченное количество продуктов питания, при необходимости наверстывая недостающее по ночам стандартными пайками, которые никто на корабле все равно не считал. Экспресс-анализ количества потребляемого по экипажу и пассажирам… Дэн на шестом месте. В первой тройке — Мария Сидоровна, Владимир и… сам доктор.

Доктор не врет, да. Но… пытается отвести подозрения? Пытается создать ситуацию, в которой капитан сделал бы неверный вывод из предоставленной ему вроде бы верной информации, совершенно правдивой, но недостаточной?

— Нет. — В голосе доктора нет агрессии, только все тот же веселый интерес. И непонятная решимость, тоже веселая. — Вернее, да, но лишь когда использует имплантаты. А это, если не ошибаюсь, происходит только в боевом режиме. Инфракрасное зрение, сканер, подслушку и прочие энергоемкие штучки он тоже запускает лишь по потребности. А вот процессор должен работать непрерывно, как и окружающий его мозг. И в качестве топлива для них лучше всего подходят углеводы — глюкоза, сахароза, фруктоза…

Судя по звукам, чай доктор в свою и капитанскую кружку уже налил, а теперь добавлял сахар. А если исходить из количества бульков — уже себе, первые два были чуть отдельно и явно предназначались для капитанской кружки, он как раз с двумя кусочками предпочитает. Третий бульк. Четвертый. Пятый… Размеренно так, почти нарочито. Словно напоказ. Зачем?

У капитана — резкое изменение гормонального фона. Паника. Зачем доктор это делает? Зачем говорит именно это — и именно сейчас? Зачем на последних словах его голос напрягся, незаметно для человека, но не для киборга? Он что — не понимает? У капитана выброс адреналина и агрессивность метнулась за полусотку. У капитана бластер…

— А скажи-ка мне, Веня, сколько весит один такой кусочек сахара?

Голос у капитана тих и вкрадчив, подозрительность под девяносто. Агрессивность семьдесят два. Максуайтерность…

— Ты что, Стасик?! Мы же со школы знакомы!

В голосе доктора — потрясенное возмущение. Искреннее процентов на тридцать пять. Пожалуй, даже на тридцать четыре. А вот ликование и все тот же веселый азарт — под сотку. Оба. Очень похоже на то, что Дэн сканировал во время охоты на лису, тогда, давно, когда стрельба на поражение оказалась просто безобидной игрой, когда капитан еще ничего не знал про киборга и все еще было хорошо…

— А скажи-ка мне, Венечка, как звали девчонку, за которой мы оба ухлестывали в девятом классе?

Тишина. Еще один бульк — и дальше снова тишина. Замершая такая, напряженная. Вряд ли капитан станет стрелять сразу. Можно успеть.

Дэн был уже на ногах и в боевом режиме — и не выскочил в пультогостиную (сам толком не зная зачем, да и что бы он там делал, даже и выскочив) только потому, что там было тихо. Очень тихо. Невозможно вытащить бластер из кобуры, ничем не зашуршав и не скрипнув. Дэн замер у косяка в миллисекундной готовности, а тишина все длилась. И длилась. Долгие несколько секунд.