Рыжее счастье

— Отказываешься от сладкого? Невероятно! — Евдокия Ивановна, улыбаясь, смотрела на Мару, замечая, как она вдруг на глазах сникла. Похоже, теперь ей было не до десерта, не до чая. Девушка явно хотела спать. Насытившись, она действительно ощутила, как волна приятной усталости нахлынула на нее, делая непослушным язык, неуправляемым тело. Мара поняла, что ее состояние очевидно и скрывать его нет смысла, а потому безмятежно засмеялась. Сейчас не было чужого города за порогом этого уютного ресторана, не было прошлого, не существовало даже приблизительного плана действий на ближайшую перспективу. Было только осознание сытости и невозможности думать. Мара впервые ощущала себя настолько сытой, что это чувство затмило остальные, позволяя овладеть мыслями, подчинить движения.

— Евдокия Ивановна, мне так хорошо, — подперев щеку ладонью, сказала Мара. — И не хочу ни чаю, ни десерта. Я сейчас вообще ничего не хочу. Со мной такое впервые, честное слово.

Евдокия Ивановна неожиданно звонко рассмеялась и, вытирая повлажневшие глаза, встала.

— Посиди, пожалуйста. Я скоро приду, — сказала она и так же, как не так давно Лариса, исчезла за расписной ширмой.

Мара еще вольготнее расположилась на стуле, закинув ногу за ногу. Чуть покачивая ею, Мара закрыла глаза. Ей представилась картина, как она идет через просторный зал ресторана с нагруженным подносом. Идет легко, призывно покачивая бедрами, а стук ее каблучков звучит в ритм музыке, которая льется отовсюду. И посетители, глядя ей вслед, тут же переговариваются между собой. Наверняка они завидуют ее формам, ее роскошным волосам, собранным в низкий узел на затылке, ее легкой, летящей походке и, конечно, ее молодости. Никому не придет в голову назвать ее шваброй, дылдой, рыжей дрянью. Но тут происходит что-то невообразимое. Кто-то подставляет ей подножку, Мара со всего размаху падает, а с подноса во все стороны летят тарелки с салатами, горячим, бьются бокалы. От ужаса у Мары сбивается дыхание. Чья-то рука уже легла ей на плечо. Это конец!.. Но тут раздается знакомый голос:

— Мара, Мара, девочка, проснись. — Евдокия Ивановна неохотно будила ее, но деваться некуда. Не может же она сидеть здесь столько, сколько понадобится для полноценного сна ее новой знакомой. А спит она так сладко, так крепко. — Мара!

— Что?! — Мара дернулась, но Евдокия Ивановна осторожно придержала ее.

— Ты уснула.

— Извините.

— Ничего страшного. Пойдем. Нам пора.

Мара поднялась, стряхивая с себя остатки сна, потерла глаза, зевнула. Нехотя она оставляла уютный столик. Идя следом за Евдокией Ивановной, она заметила, что посетителей осталось всего трое: два молодых крепких парня, напряженно наблюдавших за всем происходящим в зале, и видный мужчина лет шестидесяти. Его стол был сервирован, видимо, только что, потому что блюда стояли нетронутыми. А сам он пристальным взглядом провожал Мару. Она чувствовала на себе его пронизывающий взгляд, спеша спрятаться за свою спутницу. Вот наглость какая! Мара разозлилась, окончательно проснувшись. Из глубины зала Лариса помахала им рукой. Евдокия Ивановна ответила ей, поглядывая на скованную Мару. Та едва выдавила из себя улыбку и облегченно вздохнула, только оказавшись в гардеробной. Любезный и улыбчивый Сергей подал Евдокии Ивановне их одежду, еще раз откровенно покосившись на изорванную подкладку пальто Мары.

— Спасибо, Сережа, поправив меховой воротник дубленки, сказала Евдокия Ивановна.

— Всегда рад.

— Ну теперь уж не знаю, когда придется, — заметила та на ходу и обратилась уже к Маре: — Пойдем.

— До свидания. — Мара поймала ехидный взгляд швейцара и, смутившись, поспешила выйти из ресторана.

Только теперь она поняла, что сказка дочитана. Сейчас Евдокия Ивановна скажет ей слова прощания и пойдет своим путем. Наверняка она устала после работы, и этот незапланированный поход в ресторан был совершен исключительно ради Мары. Чем она заслужила такой подарок, пока оставалось для нее загадкой. Быть может, все объяснялось очень просто: ей повезло. В таком огромном чужом городе сразу встретить хорошего человека. Это ли не везенье? Наверняка это предвестие того, что все у нее сложится так, как мечтала. Но чем больше Мара себя уговаривала, что все хорошо, тем больше червячок сомнения пробирался внутрь, разрушая шаткие постройки уверенности.

— Ну что побледнела? — Евдокия Ивановна стояла, спрятав руки в карманах дубленки. Солнце освещало ее седые вьющиеся волосы, лицо, покрытое паутинкой морщин, и подрагивающие от желания удержать улыбку губы. — Что будем делать дальше, Мара? Вернее сказать, что ты собираешься теперь делать?

— Мне нужно найти место, где набирают на работу. Вы не подскажете, куда мне следует обратиться? — тихо ответила та.

— У тебя есть городская прописка?

— Нет.

— Тебе есть где остановиться?

— Пока нет. Я, честно говоря, не знаю, что делать дальше.

— Дальше? Ты планировала, что здесь тебя встретят с распростертыми объятиями? Ты приехала-то зачем? — Лицо Евдокии Ивановны стало серьезным. — Шутки в сторону, девочка.