Рыжее знамя упрямства

"Да-да, именно… Особенно интересна черная толстая тетрадь с записями от руки…"

Думаю, и откуда только узнали про тетрадь? Видать, Саша не был очень скрытен среди своих коллег…

Не стал я упираться и рыпаться, говорю сразу:

"Да ради Бога! Вам нужен обязательно оригинал или можно дубликат?"

Они малость изменились в лице:

"А что, разве есть копия?"

"Конечно, – объясняю я. – И не одна. С хорошего ксерокса. А если поискать в Интернете, можно, по-моему, и там найти, на математических сайтах…"

Они обменялись такими взглядами… ну, будто спрашивают друг друга: "Ты не брал мой бумажник?" А потом ко мне. Укоризненно так:

"Напрасно вы это сделали, Даниил Корнеевич".

Я честно вытаращил глаза:

"Господи, да причем здесь я? Это он сам. Такие записи не хранят в одном экземпляре, это даже козе понятно… простите, конечно".

Повздыхали они, покивали, а потом все-таки:

"Ну, а тетрадочку-то разрешите? Мы разберемся, скопируем, а дальше можем и вернуть вам, если она дорога как память…"

"Очень, – говорю, – буду признателен".

– Не вернули, конечно? – спросил Каховский.

– Вернули! Недели через две пришли снова, доцент Семенов и доцент Савченко.

"Вот, – говорят, – пожалуйста… А скажите, не делился ли Александр Петрович с вами какими-то соображениями по поводу своих записей?"

Я захлопал глазами.

" Он , – говорю. – Со мной ? Это все равно, что рассуждать с сельским ветеринаром о тонкостях древнеяпонской лингвистики".

"Ну да, ну конечно, у вас разные сферы… А все-таки, может быть, как-то между делом… Не объяснял ли он вам случайно, что значит этот символ?" – и показывают мне в записях значок. Что-то вроде колечка со спицами и петелькой сверху. И таких значков там, кстати, на странице немало…

Я, конечно, только руками развел. Понятия, мол, не имею.

"Похоже, – говорю, – на скрипичный ключ…"

Тут у одного, у Савченко, по-моему, вырвалось:

"Ключ-то ключ, да только от какой музыки…"

– Непрофессионально, – заметил Каперанг. – Даня, а может, они правда из университета? Ты не выяснял?

– А на фиг мне это? – горько сказал Корнеич. – Саню все равно не вернешь… И никогда никто не найдет тех гадов, которые добрались до него там, в Мехико…

– Ты что… думаешь, с ним, как с Троцким? Только работа почище? – угрюмо спросил Каперанг.

Корнеич с прежней горечью сказал:

– А ты веришь в паралич сердца?

Каперанг хотел налить в рюмки, но раздумал. Стал смотреть в окно. Еще светило солнце, но уже вечернее, желтоватое. На дворе перекликались ребятишки. В комнате двигала гладильную доску Татьяна, оттуда пахло свежим горячим бельем…

– Можно, я спрошу? – сказал Кинтель. – Это, конечно не для моего понимания, не для рядового программиста из нотариальной конторы…

– Да ладно тебе, – поморщился Корнеич.

– …Но все равно спрошу. Не доходит до меня: почему математика Медведева кто-то боялся? Ведь не физик-ядерщик, не супер-оружейник. Что там? Цифры да календарики… Простите, Сергей Евг… ой, Владимирович.

– Не просто цифры, дорогой мой, – веско проговорил Каховский. – Видимо, дело в теории хронополя. Саша был близок к тем проблемам, которыми занимался известный ученый Козырев.

– Это который открыл вулканы на Луне? – оживился Каперанг.

Каховский чуть улыбнулся:

– Похоже, Дима, что ты читал не только уставы и литературу о субмаринах.

– Не только. Значит, тот? Ему единственному у нас в стране, кроме Гагарина, Международная академия астронавтики дала золотую медаль с алмазами. За его лунные открытия…

– Да. Но речь не о вулканах на Луне, а о том, что он усиленно изучал свойства времени. Как физического явления. И это всю его жизнь многим очень не нравилось… Ну, то, что в лагерях сидел, это понятно, тогда кто только не сидел. А за что в конце жизни уволили из обсерватории, не давали работать?.. Значит, не столь уж безобидная теория…

– Сережа, – вдруг тихо сказал Каперанг. – А ты… тоже будь осторожен. Раз каким-то боком к этому делу…

– А я осторожен, Дима, – так же серьезно отозвался Каховский.

Кинтель вдруг встревожился:

– Корнеич, а тетрадка-то теперь где? У тебя?

– У меня…

– Ты покажи Салазкину. Он знаешь как в нее вцепится… Может, даже разберется, что за скрипичный ключ…

Корнеич вдруг энергично замотал головой:

– Едва ли разберется… Доценты были недалеки от истины, когда интересовались: не говорил ли Саня про этот значок. Он говорил. Между делом, перелистывая тетрадь, вдруг сказал: "Знаешь, Даня, в этой штучке столько всего… Чтобы расшифровать, нужна еще одна такая же тетрадка…" Боюсь, что эту тетрадку у него как раз и украли вместе с портфелем.

Все смотрели непонимающе. Никто не знал про такую кражу.