Рыжеволосая бестия

— Черт бы побрал этого Фарнелла и его тупость! — зло выругался Банкрофт и швырнул на пол рюмку, которая разлетелась на мелкие осколки. Товар из Англии всегда приносил неплохой доход, а теперь… — Дьявол! — снова прорычал Банкрофт и грохнул по бамбуковому столу кулаком, отчего тот покачнулся. Но дело еще не закончено. Последний товар, привезенный им на остров, стоит больших денег, и он намерен получить за него все до последнего пенса. Хорошо, а что делать потом, когда будет продана и эта партия? Где и как добывать новый товар? Впрочем, зачем раньше времени бить тревогу? Он осушил очередную рюмку. Все наладится, дела пойдут еще лучше.

— К вам посетитель, масса.

Марлоу перекатывал на языке бренди и не спешил проглатывать крепкий напиток. Пусть посетитель подождет. Во всяком случае, так он быстрее поймет, кто здесь главный и чьи пальцы сжимают рукоятку хлыста. Хотя, благодаря Фарнеллу, эта хватка несколько ослабла. Но ненадолго! Марлоу наконец проглотил бренди и повернулся к слуге, который замер у его кресла в ожидании приказаний. Пожалуй, не стоит заставлять покупателя ждать слишком долго.

— Салам. — Высокий мужчина, которого привел слуга, слегка поклонился, кончиками пальцев по очереди прикоснулся к сердцу, губам, лбу и окинул быстрым взором светлую гостиную с открытыми, ведущими на широкую террасу дверьми, на которых легкий ветерок раздувал прозрачные занавески.

— День добрый, — почти с откровенной грубостью произнес Марлоу. — Чаю! — приказал он стоящему в стороне слуге. — И захвати еще один графин.

Под свободно спадающим белоснежным бурнусом пальцы гостя впились в рукоятку кинжала. Пить алкогольные напитки в присутствии Юсуфа-эль-Абдуллы — это не просто ужасная грубость и неуважение, это прямое оскорбление и его, и самого Аллаха! Когда-нибудь, иншаллах[6], этот невежественный английский пес ответит за свою наглость.

После того как слуга принес чай и удалился, Марлоу плеснул в рюмку бренди и опустился в кресло. Ему не нравился человек, сидящий перед ним, не нравились и предлагаемые им условия сделки. Он, Банкрофт, не собирается снижать цену. Этот Юсуф-эль-Абдулла может торговаться и хитрить, но таких игроков, как он, ничего не стоит обыграть.

— Сначала я хочу посмотреть товар, — твердо заявил гость.

Марлоу усмехнулся, сделал глоток и холодно поглядел на него. Эта партия будет разыграна по его, Банкрофта, правилам.

— Качество сахара я гарантирую. Товар, как всегда, чист… Но если цена слишком высока, у меня есть на примете и другие покупатели, которые с радостью заберут его.

Еще одно оскорбление! Марлоу даже не заметил, как под белым капюшоном, до половины скрывающим лицо, засверкали глаза Юсуфа-эль-Абдуллы. С какой радостью он перерезал бы горло этой пьяной свинье! Однако, по крайней мере пока, придется отказать себе в этом удовольствии. Он встал с кресла и с каменным лицом произнес:

— Шукран… Спасибо… Слово Юсуфа-эль-Абдуллы нерушимо.

«Как и клятва, данная Аллаху», — добавил он про себя, наблюдая за Марлоу, который впился взглядом в парусиновый мешочек, извлеченный им из складок бурнуса. «Клянусь, если на то будет воля Всевышнего, я убью этого неверного», — подумал напоследок араб.

— Мама! — Алиса выкрикивала в темноту боль, которая с детства разрывала ее сердце. — Мама, почему ты не любишь меня? Почему не любишь так, как любишь Tea?

Мужчина в изодранных холщовых штанах в страхе посмотрел на густые заросли, над которыми нависла огромная желтая луна. Если девушку услышат… он будет наказан. Его блестящие темно-коричневые плечи содрогнулись и опустились, словно по ним прошелся хлыст.

— Мама, обними меня… Обними, как Tea…

Сливающиеся с гулом ночных насекомых, которые роились над полем, слабые, но не стихающие ни на минуту крики заставили мужчину оглянуться. Нельзя оставлять ее здесь, это слишком опасно, но эти крики… Нужно заставить ее замолчать.

Сначала он внимательно осмотрел все вокруг. Затем, не заметив никакого движения, вытянул шею и прислушался. Несколько раз глубоко втянул носом воздух… На приближение белого человека пока ничто не указывало.

Убедившись, что здесь никого нет, мужчина совершенно бесшумно, словно призрак, нырнул в сколоченную из досок хижину. Поскольку окон в ней не было, внутри царила кромешная тьма, но человек уверенно прошел в нужный ему угол, опустился на колени и стал разгребать руками утрамбованную землю, что-то нашептывая себе под нос. Наконец его пальцы нащупали маленький горшочек.

С удивительной ловкостью перемещаясь в полной темноте, он подошел к противоположной стене, протянул руку к кое-как прибитой полке и снял с нее чашку и кувшин. Чуть-чуть отсыпал из горшочка, добавил воды из кувшина и направился к тому месту, где лежала Алиса. Она должна выпить эту смесь, а если начнет отказываться, придется заставить. Главное — не дать ей слишком много. Подняв голову Алисы, он влил ей в рот жидкость. Девушка должна только заснуть. Если она умрет, великий Обеа заберет и его жизнь.