Рыжеволосая девушка

Дверь плотно захлопнулась. Кто-то вошел в комнату и неторопливо зашагал ко мне. Позади меня он остановился. И больше ничего; видимо, человек меня разглядывал. Я крепко сжала зубы. Вскоре я почувствовала на своем боку легкое прикосновение палочки или хлыста.

— Drehen Sie sich um[157],— произнес холодный, бесстрастный голос.

Я обернулась. И поглядела в желтое, узкое лицо высокопоставленного эсэсовца. Он снял фуражку, но на воротнике у него я увидела серебряную эмблему «мертвая голова»; такая же эмблема была на черных обшлагах его мундира. На левом нагрудном кармане — железный крест с какими-то украшениями. Мечи и дубовые листья, подумала я. И еще много серебряных орденов и медалей украшало его грудь от ключицы до живота. Сапоги — из мягкой светло-коричневой кожи, так же как поясной ремень и кобура. Я опять взглянула ему в лицо. Я его где-то видела. Он бесстрастно и все же внимательно смотрел на меня. Глаза — серо-зеленые, какие-то зыбкие, хотя они непрерывно следили за мной оценивающим взглядом. Та же неустойчивость, несобранность отличали и его внутреннюю сущность, хотя он упорно старался казаться непоколебимым. Когда я это поняла, мне показалось даже, что он стал меньше ростом, а я сама — выше.

— Das ist sie also, — сказал эсэсовец. — Das M"adchen mit dem roten Haar[158].

— Jawohl, Herr Sturmbannf"uhrer, — подтвердил мой офицер с такой готовностью и так раболепно, что мне стало ясно: человек с желтым лицом и испытующим взглядом — один из крупных главарей фашистской банды. — Es ist die Hanna S.[159]

— Sieht aber ganz harmlos aus, — сказал штурмбаннфюрер (я не имела никакого представления, что означает этот титул). — Unglaublich[160].

Он сунул руку в нагрудный карман и вынул монокль. Затем вставил его в правую глазную впадину; на его худощавой холеной руке был массивный перстень с эмблемой мертвой головы на светлом опале. Эсэсовец некоторое время внимательно разглядывал меня, как будто монокль помогал ему выявить мои внутренние свойства. Затем еще раз повторил: — Unglaublich.

Офицер жестом пригласил эсэсовца пройти к бюро — ни один лакей не мог бы сделать этого лучше — и сказал:

— Wenn Herr Sturmbannf"uhrer belieben sich setzen zu wollen?[161]

Штурмбаннфюрер отказался, махнув рукой. Он скривил рот, над которым росло слабое подобие усов, так что получилось нечто вроде улыбки, и сказал, глядя на меня:

— Danke. Ich stehe gut. Den Damen gegen"uber soll man sich galant benehmen. Nicht wahr, Fr"aulein S.? Besonders wenn sie so grosse Tiere sind…[162]

Я заметила, что он подбоченился и действительно держит в руке плетку для верховой езды, хотя приехал, конечно, на автомашине. Наклонившись ко мне, он проговорил:

— Ich irre mich doch nicht? Sie haben, sozusagen, die ganze illegale kommunistische Partei in der Tasche?[163]

Я ничего не сказала. Он беззвучно рассмеялся.

— Ach ja… Ich vergass. Sie sind die grosse Schweigerin. Die bloss eihmal den Mund ge"offnet hat. Als man Ihnen sagte, Sie seien den Tigerweibern von Stalingrad "ahnlich…[164]

Он опять взмахнул рукой.

— Alles Wurst, alles Romantismus… Wir sind n"uchterne Leute. Wie stehen zwischen Leben und Tod, Fr"aulein S… Wir w"are es, wenn Sie die Tasche umkehrten und mir auf der Stelle, ganz einfach, die Namen Ihrer kommunistischen Kameraden aufz"ahlten, samt den Stellen, wo man sie finden kann?[165]

Я ничего не ответила.

— …Damit man Ihnen den Weg zum Leben offen h"alt?..[166] — допытывался эсэсовец. Голос его по-прежнему оставался казенно-безразличным. Как будто он констатировал какие-то непреложные, сухие, избитые истины. Голос этот внушал мне гораздо больше страха, чем побои, угрозы и глупые вопросы офицера.

Я не отвечала. Штурмбаннфюрер протянул худую белую руку с кольцом в сторону офицера и сухо сказал:

— Die Dokumente[167].

Разведчик поспешил передать ему папку. Штурмбаннфюрер сделал два шага назад и перелистал папку.

— Eine geh"orige Liste, — начал он. — Sabotage. Mord und Mordversuche. Grossverbrechen gegen das deutsche Reich, Feindeshilfe… — Он засмеялся и взглянул на меня. — Fast grossartig, wenn es nicht so ganz durchtrieben und kriminell w"are… Sagen Sie, wie kamen Sie eigentlich dazu, eine bolschewistische Agentin zu werden? Sie waren doch fr"uher Studentin. Anst"andig. Selbst sozial-demokratisch!..[168]

Он глядел на меня сквозь монокль. Я смотрела в его желтое, худое лицо. И медленно, подчеркивая каждое слово, сказала:

— Я защищала свою родину. Против немецкого фашизма. Точнее — против политического бандитизма.

Эсэсовец быстрым движением глазных мышц сбросил монокль и заявил:

— Ein Mirakel. Das Fr"auleih S. hat aufs neue gesprochen. Und st wundersch"on. Wie wenn es gedruckt st"ande[169].

Я продолжала, как будто я в самом деле хотела объяснить ему, что мною двигало:

— Политический бандитизм терпит поражение. Всюду и всегда. Виселица для гитлеровской Германии стоит наготове. Я счастлива, что кое-что сделала, чтобы ускорить свершение этого приговора.