Рыжий

«Джентльмен, отъезжающий на год за границу, желает вступить в контакт с человеком, любящим жить в сельской местности, стрелять из ружья и заботиться о поместье. Весь остальной персонал уже набран. Заинтересованное лицо должно отличаться любовью к животным. Солидное вознаграждение».

Огромная ванная комната согрелась. Я сижу на пробковом покрытии и тщательно вытираю между пальцами на ногах. В последний раз смотрюсь в зеркало. Думаю, от пара он стал больше.

Закутавшись в макинтош, заходит в комфортабельный номер. Большая двуспальная кровать, раковина и сверкающее в электрическом свете зеркало. Толстое, усыпанное цветами, одеяло. И даже ахминстерский ковер, такой, какой Скалли в глаза не видывал. Ирландцам и в самом деле свойственна некоторая претенциозность. Дорогой Эгберт, ты думаешь, я по-прежнему прячусь за занавеской?

А теперь позвольте мне здесь улечься. Не думаю, чтобы когда-либо прежде я бывал таким голым. Это наводит на мысли. О других. Лилли, в последнее время я подумывал о тебе. Не уходи в монахини.

Снимает телефонную трубку. Би-би, кпик-кпик.

— Я хотел бы поговорить с мистером МакДуном.

— Я сейчас проверю есть ли он.

С помощью этих машин для болтовни можно услышать немало интересного. Слышны шаги эльфа.

— Алле?

— Это Дэнджерфилд.

— Повторите еще раз.

— Это Дэнджерфилд.

— Повторите еще раз.

— Это Дэнджерфилд.

— А теперь, ради нашего Спасителя, который напрасно пролил свою кровь с отрицательным резус-фактором ради нас, несчастных, неужели ты и вправду в Лондоне?

— Да, Мак, это так. И скажи-ка мне, бывают ли здесь случаи насилия? Я-то ведь ненавижу насилие и тех, кто слоняется по улице, избивая до смерти униженных и угнетенных.

— Как только ты положишь трубку, я попрошу Парнела, волосатого короля убийц, чтобы он предупредил преступный мир, и ты сможешь ходить повсюду беспрепятственно, не подвергая себя риску.

— Я смогу у тебя остановиться?

— Именно остановиться. Если ты хочешь, я могу привесить тебя за горло к потолку. Мы снабжаем всех гостей крюками. А к потолку у нас приделаны небольшие колечки. Комнатушка крохотная, но я могу разместить до сорока гостей на ночь. Даже Ее Величество не придумала бы ничего лучше. Я, разумеется, сплю на кровати. Но поутру, при виде всех этих свешивающихся с потолка ног, возникает какое-то странное чувство.

— Ты хочешь сказать, что все это напоминает бойню?

— Именно так. Когда ты появишься?

— Прямо сейчас. Мне только нужно одеться, чтобы не появиться на публике нагишом.

— Ты знаешь, как до меня добраться?

— Знаю Мак, но это большая тайна. Никому ни слова. Буду через час.

— Красно-голубо-белый ковер будет постелен. При входе ты увидишь два огромных зверя. Засунь руку в пасть того, что слева, ничего политического в этом нет, и потяни за язык.

— Если он меня укусит, Мак, я тебя никогда не прощу.

— Пока.

— Бип-бип.

Боже праведный, я просто обезумевший жеребец с красными глазами. Хотела бы ты на меня взглянуть, Мэрион? Хотела бы? Я не зол. Я спокоен. Совершенно спокоен. Но когда ты явишься ко мне в «Мэйфеир», тогда, когда все уже будет так, как и должно быть, не пытайся поселиться у меня, потому что тогда все опять пойдет прахом. И не нервничай. Придет время наше, неверных, и ты получишь хороший пинок под зад. Сегодня вечером я выгляжу хоть куда. И щеки не такие бледные. Ноздри чуть дрожат от присущей мне чувственности. Из крана льется тоненькая струйка. И душистое мыло. Мэри, я тебя буду им мыть.

В фойе на лицах людей я заметил улыбки. Полы наверняка выложены мраморными плитами. Выхожу в ночной город. На противоположной стороне улицы — тихий парк. Мне это нравится. Пройдусь здесь. И спущусь в подземку. На всех — драгоценности. А на этой девушке миленький серенький костюмчик. Пальцы, впрочем, чересчур полноваты у суставов, но зато ножки просто обворожительные. Надеюсь, она не думает, что я пялюсь на нее во все глаза. Потому что сегодня вечером я держусь в стороне от людей. Я просто рассматриваю твои ножки и стараюсь угадать, как они выглядят там, повыше. А может быть, ты даже подскажешь мне, как добраться до МакДуна. Сиденья здесь удобные. Ноги надо держать вот так, потому что, думаю, подошвы могут отвалиться в любой момент. Придется ходить, шаркающей походкой. В такой обуви не очень-то от кого-то убежишь.

И множество лиц, которые можно рассматривать. Вверх по ступенькам. Нет, ножки у нее необыкновенно хороши. Я должен спросить у нее, куда мне идти. Я просто должен.

— Прошу прощения, но не могли бы вы мне подсказать, как пройти к Минскому Дому?

— О разумеется. Третий поворот направо.

— Спасибо. Вы не будете возражать, если я скажу вам, что у вас совершенно обворожительные ножки?

— Нет, наверное, не буду.

— Заботьтесь же о них. И большое вам спасибо.

— Пожалуйста.