Рыжий

Себастьян отпустил мисс Фрост. О, твой серый свитер и формы, которые он скрывает. И линия твоих бедер очень изящна. Мне хочется прикоснуться теплым носом к твоему прохладному белому уху. И вдохнуть его запах, как вдыхают запах свежего хлеба. И почувствовать, как во рту выделяется слюна. Я думаю, Господи, мы с тобой оба из тех, кто наделяет хлебом. Мне нужна большая буханка. Такая большая, чтобы можно было забраться внутрь. Безопасность. Мисс Фрост, раздень меня и положи в большую буханку хлеба. И чтобы корка его чуть-чуть золотилась. Да, вложи меня в него и спаси меня. Крохотное тельце, съежившееся от страха перед окружающим миром, с членом, которым я прокладываю себе дорогу к нищете и миниатюрными продолговатыми ягодицами. Сложи меня, как это делают кочевники, и вложи меня в хлеб. Не обожги мою мошонку, просто хлеб должен быть коричневым, вкусным и покрытым лоснящейся от жира коркой. И вытащи меня утром, выпеченного по всем правилам, и положи на стол. А я буду внутри. Я, такой маленький, с моими чудными странноватыми глазами, которые будут симпатичнее, чем когда-либо прежде. А затем, мисс Фрост — съешь меня.

Дэнджерфилд режет хлеб. Его уже целая горка.

— Мисс Фрост, я хочу сделать заявление. Я вас люблю.

— Осторожно, мистер Дэнджерфилд, вы порежетесь.

— Но я люблю…

— Режьте, режьте.

— Позвольте мне повторить. Я люблю вас.

— Не верю.

— Я действительно имею это в виду. Мисс Фрост, вы единственный человек в мире, кому я могу это сказать. Пусть в этом мире нам принадлежат всего лишь несколько милых сердцу пустяков, это все равно лучше, чем ничего. Положите туда мясо. Как говорит О’Кифи, нужно стукнуть по сковородке снизу, и масло равномерно растечется по всей ее поверхности. Я не в восторге от оливкового масла. А сейчас выпьем немножко. Удивительный цвет, не правда ли? Понюхайте его, мисс Фрост, в нем чувствуется многолетняя выдержка.

— И правда, очень вкусно.

Мисс Фрост прислоняется спиной к стойке. Она пристально смотрит на Себастьяна сверкающими, счастливыми глазами. А он сидел на белом кухонном стуле, ожидая, пока поджарятся колбаски. Время от времени он прикасался к колбаскам пальцем, а затем, запрокинув голову, слизывал с пальцев жир.

— Восхитительно, мисс Фрост. На Пемброук Роуд есть еще один магазин, в котором продается такое вкусное мясо, что, кажется, от него проживешь на десять лет дольше. Нужно добавить чеснок.

— Чеснок? Вы сказали чеснок, мистер Дэнджерфилд?

— Разумеется, мисс Фрост. Разумеется, чеснок.

— Но он же пахнет…

— Это как раз то, что нам нужно, мисс фронт. Нам нужен этот запах. Я думаю, что доживу до лучших времен. Я серьезно подумываю о том, чтобы приобрести новую чашку для утреннего чая. Я люблю завтракать. Кроме того, я хочу ввести несколько новшеств. И маленьких, и больших. Многое изменится. Мисс Фрост, могу ли я довериться вам? И чтобы никому ни полслова. Могу? Даже, если они будут пытать вас с помощью крюков и других ирландских орудий пытки?

— Можете.

— Мисс Фрост, это совершенно секретное дело государственной важности, которое в случае утечки информации может погубить Ирландию, да и меня тоже. В пятницу я уезжаю в Лондон.

— Не может быть.

— Правда.

— Чем вы там будете заниматься?

— Да так, пустяками. Нужно немного отдохнуть от перенапряжения и кое-что выяснить. Знаете ли, мисс Фрост, вы мне очень нравитесь.

— О мистер Дэнджерфилд, я еще не до конца понимаю, что произошло. Вы мне тоже нравитесь.

— Что вы не понимаете, мисс Фрост?

— То, что происходит между нами.

— Что вы имеете в виду?

— Не знаю даже. Иногда я чувствую, что права, но понимаю при этом, что произойдет со мной потом. В церкви, к которой я принадлежу, это считается смертельным грехом. Прости меня Господи, как бы я хотела, чтобы все это было ложью. А в магазине они следят за мной. Я думаю, что, если они узнают, я просто умру на месте, а из-за греха, который я совершила, я буду обречена на вечные муки.

— Выпьем еще, мисс Фрост.

Наливает бренди в ее бокал.

— Хватит, хватит, достаточно.

— Продолжайте, пожалуйста.

— Какое будущее может быть в этой стране у такой девушки, как я? Я состарюсь, а замуж так и не смогу выйти, потому что все, что им нужно, — это деньги, и ферма, и все остальное, на чем они смогут погреть руки. Кроме денег их ничего не интересует. Вы один из немногих известных мне людей, для которых деньги не являются смыслом жизни.

— Не знаю даже. Не могу утверждать, что дело обстоит именно так, мисс Фрост.

— Эта страна не для женщин.

— Я бы сказал, что это близко к истине.

— И мне снятся кошмары. Они пугают меня. Думаю, что мы больше не должны этим заниматься. Я бы хотела уехать. Я знаю, что на работе они сплетничают за моей спиной.

— Не позволяйте себе огорчаться из-за пустяков, мисс Фрост. Не позволяйте — и все.

— Но это еще ведь не все.

— Как? И это еще не все? Не может быть.

— Если кто-нибудь пронюхает, что я живу в этом доме с вами и без миссис Дэнджерфилд, мне просто придет конец. А они обязательно узнают, потому что они всюду суют свой нос. И они пойдут к священнику, и тот сразу же явится сюда.