Рыжий

Посвящается памяти журналистов,

погибших при исполнении своего

профессионального долга

 

Владимир Снегирев

Р Ы Ж И Й

Документальное повествование

«Что я – рыжий»? – так говорят русские, когда не желают выделяться из толпы, брать на себя лишнее

СПб: ООО «Инапресс», «Новая газета», 2003, 354 стр. с илл., тираж 3.000 экз.

Сдано в набор 11.09.02, подписано в печать 04.09.03.

Что это было? И было ли это вообще? Иногда я сомневаюсь в реальности случившегося, пытаюсь, как сон, стряхнуть свои воспоминания. Но они крепко засели в памяти полуфантастическими, порой плохо связанными друг с другом картинками. Нет, это не плод больного воображения. Не выдумка. Все это произошло с нами. Со мной, с Рори, с нашими друзьями, с моей страной, с окружающим миром. Это факт и никуда от него не денешься.

Мой британский друг погиб десять лет назад, а я еще жив, и все эти годы воспоминания преследуют меня. Как наваждение. Особенно, когда выпьешь.

Афганистан. Багдад. Москва в августе 91-го. Снова Афганистан. Москва в октябре 93-го.

Затейливое переплетение судеб. Свист реактивных снарядов. Предчувствие перемен. Разрывы крылатых ракет. Небо в трассерах. Крах прежних идеалов. Стреляющие по российскому парламенту танки. Стыд, обжигающий душу. Кровь на асфальте.

Желание понять, что же со всеми нами случилось, как мы жили и как жить дальше.

Рори убит. Занавес закрывается. Жизнь продолжается.

…Тот день был воскресным, но улицы казались вымершими не потому, что все пили по домам чай.

Вот уже несколько часов я кружил по пустой Москве на своей старенькой машине. Приближение беды было просто разлито в воздухе. Радио то и дело сообщало скверные новости. Восставшие устроили побоище на Арбате. Сожгли несколько автомобилей. Потом захватили мэрию. Теперь направляются в Останкино – брать телецентр.

Все это происходило в моем городе.

Уже смеркалось. Я повернул машину в сторону Останкино. Через Марьину рощу по Шереметьевской приблизился к телецентру. У знакомых зданий - пугающая пустота. Ни одного милиционера или солдата. Не веря своим глазам, я дважды объехал вокруг квартала. Никого. Только жалкая кучка каких-то встревоженных людей возле главного входа, да одинокий репортер с камерой. Выходит, тревога была ложной? Тогда через Звездный бульвар и улицу Бочкова я выехал к проспекту Мира.

Никогда не забыть мне этой картины. Сверху, со стороны центра, прямо по середине проспекта, беспорядочно сигналя и игнорируя всякие правила, мчались огромные армейские грузовики с изодранными тентами. В их кузовах бушевали люди. Они что-то вопили, пели революционные песни и стреляли в воздух. Похоже, эти люди вообразили, что город уже целиком находится под их контролем. Они вели себя, как вандалы, которые долго осаждали крепость, а теперь настала пора вкусить сладость победы.

Я развернулся и знакомыми с юных лет переулками снова выехал к телецентру. Сейчас картина там стала совсем другой. На площади перед главным зданием густела толпа. Я запарковался на улице Королева и направился в эту бурлящую массу. Уже на дальнем приближении ощущалась агрессивность. Громкоговорители разносили над площадью призывы немедленно штурмовать телецентр. «Смерть Ельцину!» «Долой антинародный режим!» Я увидел одного из предводителей восставших генерала Макашова – его усы топорщились, берет съехал набекрень. Он стоял под стеной и выкрикивал в микрофон чистую матерщину. Толпа возбуждалась все больше.

Потом я увидел Рори. Странно, если бы я его не увидел. Рори всегда появлялся там, где стреляли.

Он был прямо в центре этой агрессивной, орущей, наэлектризованной толпы. Однако, его лицо не выражало ни испуга, ни удивления. Наверное, в том, что происходило, он не усматривал ничего нового. Прежде он видел такое в Бухаресте, когда свергали Чаушеску. На его глазах люди убивали друг друга в Афганистане, Ираке, Югославии, на Кавказе… И в Москве он уже видел такое – в августе 91-го. И вот еще один рецидив безумия на исходе столетия.

Мне показалось, что он просто примеривается, осматривает поле предстоящей битвы, определяет ракурсы будущей съемки. Потом я увидел его жену Джульет и его брата Колина. Они не выглядели такими спокойными, как Рори.

Я пробился к ним. Мой друг обрадовался, заметив меня. Мы не встречались около двух недель: Рори с Джульет уезжали в Абхазию, где тоже была война, и вернулись только накануне.

– Рори, – сказал я, пожав его руку, – будь осторожнее. По-моему, сейчас начнется крупная заваруха.

– Ты думаешь? – Он задумчиво посмотрел на меня.

– Я уверен.

– Но ты – рядом, значит, все будет хорошо.

Все-таки он и сам чувствовал неладное. Повернувшись к Колину, он велел ему отправиться к Белому дому, а Джульет послал на Кутузовский, в офис, за запасными аккумуляторами.

Тем самым он спас их жизни.

Потом толпа разъединила нас. Когда раздались первые выстрелы, я вспомнил о машине, которая осталась неподалеку. Отгоню подальше, в безопасное место, а потом вернусь.