Рыжий

Но вернуться уже не смог, некуда было возвращаться. Там, откуда я уехал, несколько минут спустя началась бойня.

На следующее утро я отправился на поиски Рори. Вчера восставших перестреляли в Останкино. Сегодня Ельцин добивал бунтовщиков в здании парламента: оно было плотно окружено войсками и танками, танки били по зданию прямой наводкой. Значит, Рори точно должен был находиться или рядом с этим домом или внутри него.

Весь район, прилегающий к зданию Верховного Совета, был оцеплен милицией. Говорили о снайперах, засевших на чердаках. Прямо на Садовом, напротив американского посольства, стояла окутанная сизым дымом колонна бронемашин. Стволы их пушек грозно поворачивались в разные стороны. Милиционеры в бронежилетах, одетых поверх шинелей, опасливо жались к стенам домов. Некоторые были изрядно пьяны.

Странно, но я почти без проблем дошел до цели. Я прошагал по абсолютно пустому Садовому кольцу, не обращая внимания на грозные оклики милиционеров, миновал американское посольство, свернул направо в переулок, дошел до гостиницы «Мир», расположенной в двухстах метрах от парламента. Рори нигде не было.

Над Белым домом клубился столб дыма. В боковом переулке готовился к атаке спецназ в черной одежде. Омоновцы в зеленых касках палили из автоматов во все стороны. По насквозь простреливаемой площади бродила сумасшедшая тетка с авоськой в руке. Пули ее не трогали.

Снова ударили танки, и из окон парламента полыхнуло яркое пламя.

Это была самая отвратительная картина, которую я когда-либо видел. Возможно, ничего более позорного в русской истории и не было.

Я подобрался как можно ближе к Белому дому, залег за бетонным блоком, стал снимать происходящее своей любительской видеокамерой. Рядом в пыли лежали западные журналисты.

Только Рори среди них не было.

 

 

ПРОЛОГ

Афганистан. Провинция Нангархар.

Расположение советской мотострелковой бригады.

Раннее утро. Солнце едва выглянуло из-за горного хребта, его низкий свет окрашивает окружающие предметы в красноватый оттенок.

Рядом с пыльным плацем, сразу за множеством выцветших брезентовых палаток, приземляется военный вертолет. Это, впрочем, не вызывает здесь никакого интереса. Посреди плаца, метрах в пятидесяти, командиры выстраивают шеренгу солдат, зло покрикивают на опоздавших, кое-кого подгоняют пинками и зуботычинами. Солдаты на ходу натягивают бронежилеты, прищелкивают к автоматам магазины, крепят к поясам подсумки с запасными обоймами и гранатами. Неподалеку, за вторым рядом палаток, рычат моторы готовых к маршу боевых машин. Клубы сизого дыма, мат, беготня.

В центре городка, у самой большой палатки, которая, судя по часовому и мачтам радиоантенн, является штабом, толпятся старшие офицеры – некоторые из них тоже в полевой пятнистой форме, с автоматами. Все нервно курят и с ожиданием посматривают на вход в палатку.

Из вертолета, едва он касается колесами земли, выпрыгивает только один пассажир – по виду явно штатский. Одет в застиранные джинсы, легкомысленную ковбойку с закатанными рукавами, на ногах модные остроносые туфли. Пригнувшись и крепко прижимая к себе небольшую сумку из рыжей, плохо выделанной и оттого вонючей афганской кожи, пассажир резво пробегает под вращающимися лопастями, и вертолет тут же с грохотом и явным облегчением взмывает в небо.

Мир, вся звуковая палитра которого до этого была заглушена вертолетом, теперь сразу обретает отчетливое многоголосье. Зычные команды. Клацание пристегиваемых магазинов и передергиваемых затворов. Крепкие «неуставные» словечки. Густой рык «брони».

Солнце уже больше чем наполовину вышло из-за гор и, кажется, с недоумением таращится на эту нервную суету. На хищно задранные стволы танковых пушек, расчехленные пулеметы, скверную брань, грозное скопление до зубов вооруженных мужчин... Все это и вправду плохо вяжется с рождением ясного солнечного дня.

Прилетевший – ему можно дать лет тридцать или чуть больше – уверенно направляется к штабной палатке. Офицеры при его приближении замолкают и довольно бесцеремонно разглядывают гостя.

– Он из КГБ,– вполголоса роняет один из одетых в камуфляж. – Я его в Кабуле видел. Рядом с их домом без вывески.

Эта информация явно не располагает офицеров к приезжему. Их и без того недружелюбные лица по мере приближения гостя становятся еще более замкнутыми, почти угрюмыми.

Но парня в ковбойке, кажется, это вовсе не смущает. Едва кивнув, он прямым ходом идет в штабную палатку, и только напоровшись на часового, нехотя останавливается и с напором требует:

– Доложи, что из Кабула прибыл корреспондент и просит немедленной встречи с комбригом. И пошевеливайся.

Да, по всему видно, что этот молодой человек не привык стоять у запертых перед ним дверей. Впрочем, сейчас ждать ему и не пришлось. Из палатки на голос вынырнул адъютант командира бригады, лихо козырнул, приветливо осклабился:

– Товарищ корреспондент, ждем вас. Как долетели? Проходите, пожалуйста. Что будете пить – чай, квас или, может быть, водочки с дороги хотим?