Рыжий

Не все конечно. Дискретная математика меня не заинтересовала, а вот два курса микро и макроэкономики я взял. Шесть толстых тетрадей. Плюс, у неё еще был учебник «истории экономических учений» и «основы экономического анализа». И разрозненные конспекты по финансам и бухгалтерскому учёту. Ничего, разберусь.

Вот и разбирался с доставшимся почти до вечера, под недовольное ворчание бабули. Странная она, занимаюсь — ворчит, не занимаюсь — лодырем и неучем обзывает.

А потом пришел Жмур с красными, заплаканными глазами и с не менее красным левым ухом.

— Жень, — начал он как-то неуверенно, оказавшись у меня в комнате и прикрыв за собой дверь. — Ты это. Прости меня. Я не хотел, оно само как-то.

— А с ухом что? — спросил я, проигнорировав его просьбу.

— Батя надрал, — мрачно сказал Витька. — Когда я на тебя пожаловался. Выпытал, за что ты меня стукнул, надрал ухо и отправил к тебе, извиняться, — обреченно признался сосед.

— Ну что с тобой делать? Прощаю тебя. Но ты, Витька думай, прежде чем чего ляпнуть.

— Спасибо, Жень. Я обязательно… Ой, а это что у тебя такое? — и не дожидаясь моего ответа, схватил с моего стола книгу и прочитал. — Алексей Толстой, «Гиперболоид инженера Гарина».

— Так, дай сюда, — я с раздражением вырвал у него из рук книгу. — Фантастика, неужто не читал?

— Нет. Первый раз вижу. Классная? Дашь почитать? Ну пожалуйста, — заканючил сосед, сделав умильные глаза.

— Ой, ладно, бери. В понедельник отдашь.

— Спасибооооо! — Витька схватил книгу и под свой крик унесся домой.

«Вот и почитал на досуге» — подумал я. Хорошо что еще другие не оставил, а сразу спрятал.

С книгами получилась прям детективная или даже шпионская история. В один прекрасный четверг, шел в дворец пионеров. И возле всё того же кинотеатра «Родина» опять попал на ловлю тунеядцев. Знакомых бабулек в этот раз не было и я один наблюдал за этой спецоперацией.

Людей выводили из здания то по одному, то группами и сразу сажали в автобус. И вот при выведении очередной группы, какая-то женщина, сунула в кусты свёрток. Бомба, оружие, наркотики, деньги? У меня аж мурашки по телу забегали. Пока думал не пойти ли к милиционерам и рассказать им о свёртке, те закончили свою работу, погрузились в транспорт и укатили.

Я минут десять пялился на эти кусты, сомневаясь — посмотреть, не посмотреть? Потом плюнул на это дело и поскакал во дворец пионеров. Но все время только об этом свертке и думал. Всё-таки решил проверить, что спрятано, на обратном пути. Когда решился — то почти бежал, а вдруг забрали? Сверток был на месте и оказался простой тряпичной сумкой с завернутыми в газеты предметами, надорвал — вроде книги.

Но какие книги! Дома, уединившись в комнате, стал разворачивать газеты. Первой оказалась повесть Михаила Булгакова «Роковыя яйца» издания 1928 года в городе Рига. И именно «роковыя», а не роковые. Интересно. Пролистнул, текст оказался с дореволюционной орфографией.

Второй был роман Евгения Замятина «Мы»[47], издательства имени Чехова в городе Нью-Йорк 1952 года.

Затем, на свет появился томик Аркадия и Бориса Стругацких — «Гадкие лебеди», западногерманского издательства «Посев»[48]. Ну, это мы читали. Правда в самиздате. И в той жизни.

Четвертая книга оказалась вновь принадлежащая перу Булгакова — «Мастер и Маргарита», всё того же издательства «Посев».

Зато пятая была самая простая и советская. Алексей Толстой и его «Гиперболоид инженера Гарина». Правда, издания типографии РККА 1939 года, но зато стотысячным тиражом.

Все первые три под запретом в стране. Распространяются только самиздатом, а тут полные оригиналы. Чую тетка та непростая, дай боже никогда с ней не столкнутся, а книжки запрячу подальше. Единственно «Мы» почитаю, не читал никогда раньше, да и Толстого оставил. На которого уже Жмур запал.

Каким боком Алексей Николаевич попал в единый пакет с запрещенными в СССР книгами — тайна сия велика есть.

А вообще, очень опасно хранить дома такую литературу. Мне-то по малолетству ничего не будет. А вот бабуле может прилететь, да и опеки лишат, и поеду я в детский дом. Стоить после перестройки эти книги будут немного. Их время и цена — только сейчас. Если не найду куда их пристроить, то просто закопаю.

— Чего Витька винился? — отвлекла меня от мыслей, нарисовавшаяся бабуля. Точно подслушивала, гиперопека полная.

— Побил я его в школе. За дело, — сознался и сразу начал оправдываться я.

— Интересно. Ты его побил, а он у тебя еще и прощения просит? Брехня какая-то.

Пришлось пересказывать бабушке хронологию этого события.

— Ишь, ты. Ранний ты у меня. А Олька — хорошая дивчина. Знаю её родичей. Хороший выбор, — похвалила меня бабуля и свалила к себе в комнату.

М-да, без меня меня женили…

Тем не менее, слухи о том, что я ухаживаю за Сидоровой и побил за дразнилки Померанцева, облетели не только весь класс, но наверное и всю нашу параллель. В поддержание этих слухов приходилось раз или два раза в неделю провожать девчонку домой. Мне не трудно, ей приятно, а остальным завидно.