Рыжий

Тем не менее, я получил удовольствие от копа, занял себя работой на целую неделю и попутно заработал, почти сорок рублей мелочью. Копейки, двушки, трешки, пятаки медью и прочие монеты из медно-никелево-цинкового сплава. Сдавал их продавщицам бочкового кваса и пива. Брали с удовольствием и даже благодарностью, меняя на бумажные деньги.

И еще тридцать два с полтиной рубля дореформенными монетами. Из меня нумизмат аховый, единственное, что я помнил, что монеты военного выпуска и времен НЭПа[108] были очень ценными в моё время.

Из найденного мною, к военному времени относилась единственная монета — пять копеек 1943 года. А к временам НЭПа всего две монеты: медная копейка 1925 года и очень странная медная монета — «один червонец» с сеятелем[109]. Золотые червонцы с сеятелем я видел, но медную — первый раз. Подделка, наверное.

Все остальное было тридцатых и пятидесятых годов. Правда, попались две странных монеты в три рубля 1958 года выпуска. Может и были такие, у бабули потом спрошу. А может тоже прикол какой.

Из ювелирки, попадалась только бижутерия. Единственными изделиями из драгоценных металлов были только две серебряные пятнадцати копеечные монеты 1931 года и серебряная серёжка найденная в первый день. А также тонкое обручальное колечко странного медного цвета, но с клеймом золота 375й пробы.

Ну и часть пляжа почистил от различного мелкого металлического мусора. В будущем, его можно было сдать в пункт приема металла, а сейчас только выбросить.

Внезапный приработок заставил меня задуматься о ремонте в бабушкиной комнате. Обои поклеить, нормальную электрофурнитуру поставить, а то так и стоит разнокалиберная и разноцветная. А может, даже и люстру повесить.

Моя банда была вся в городе, и мы почти каждый день мотались купаться на речку. Моё присутствие в городе первой обнаружила Сидорова, в вечер дня моего несостоявшегося отъезда в лагерь. Звонок в дверь. Открываю, стоит Олька, молчит и подозрительно на меня пялится.

— Привет, — здороваюсь с ней.

— А ты чего не уехал? — вместо ответного приветствия вопрошает девчонка и бочком, мимо меня, просачивается в квартиру.

— Сидорова, а ты не офигела? — разворачиваюсь я вслед за ней.

Чего это на неё нашло? Раньше не замечал за ней подобного поведения. Всегда скромная была. А тут на тебе.

— Так почему не уехал? Ты же в лагерь собирался? — продолжает она меня допрашивать, игнорируя мой вопрос.

Хватаю её за плечи и выставляю опешившую девочку за дверь, которую и захлопываю за её спиной.

«Ходят тут всякие», — ворчу я.

Опять звонок в дверь. Открываю, не забыв в этот раз накинуть цепочку.

— Лисин! Ты чего творишь? — пытается она всунутся в дверную щель, но терпит фиаско.

— Я творю? Это ты не здороваешься и врываешься ко мне, как к себе домой, — почти рычу я в дверную щель.

— Ой. Больно надо, — фыркает Олька и, развернувшись, демонстративно уходит.

«И что это было?» — спросил я сам у себя. Пожав плечами, возвращаюсь в комнату разбирать рюкзак со шмотками. Не успеваю дойти до комнаты, снова звонок. За дверью, ожидаемо, обнаружилась Сидорова.

— Жень. А поехали на речку?

Нифига себе переходы? Переходы? Ааа! Переходный возраст! У девчонок же, он раньше чем у нас начинается. Точно! А я смотрю, она, неадекватная какая то. Надо бы с ней помягче, что ли.

— Так поздно уже. Шесть часов. Тебя не отпустят, — попытался я отвертеться от подобного счастья.

— С тобой отпустят. Ну, пожалуйста. Ну, Женечка, — заканючила девчонка.

— Не нукай, не запрягла, — огрызнулся в раздражении я.

Короче, уговорила. Нам на хвост упал Жмур на своём «школьнике». И мы по-быстрому смотались на машинный пляж. На следующий день к нам присоединились и остальные. И если у Петрухиной был нормальный девчачий велосипед «Десна», то у Лубенцов взрослая, рамная «Украина». С их ростом ездить на ней приходилось внутри рамы.

Но велик у них был один на двоих. И они нашли странный, но действенный способ передвижения на нём. Сидящий на багажнике крутил педали, а на сидушке — рулил. Скорость передвижения была небольшая, но мы понимали проблемы парней и подстраивались под их скорость.

Так что, команда для поклейки обоев у меня была уже под рукой. Оставалось только купить всё необходимое. Ехать в Ростов, с риском — продадут не продадут, не хотелось. Облазил наш рынок, но нашел тёток, которые продавали обои. По спекулятивной[110] цене по пять рублей за рулон. Купил шесть рулонов зелёных обоев с вертикальными жёлтыми полосками. Клей у меня ещё был, надеюсь его хватит.

Люстру нашел у барахольщиков. Трехрожковую, абсолютно целую и всего за пятерку. Фурнитуру же приобрёл в магазинчике при заводе УППВОС[111], где её и выпускали.

Народ, идею ремонта принял благосклонно. Тем более, что я обещал работников кормить коржиками и сочниками, как и в прошлый раз. Никуда не спеша, делая перерывы на «поехать покупаться» и на «пожрать», за четыре дня закончили поклейку обоев. Больше провозились с отодвиганием мебели от стен.