Рыжий бродяга Тоби. Кот, подаривший утешение в самые трудные дни

Но я нужна была Тоби. Может быть, он так никогда и не поправится, и счета от ветеринара напугают другого владельца. В кошачьем приюте были готовы его взять, но они не смогли бы позволить себе содержать такого дорогого кота. Кроме того, было ясно, что Тоби страшно не нравилось в кошачьей гостинице. Он чуть не умер, пытаясь выжить на улице, но и в «заточении» ему было не лучше. Со мной кот почувствовал себя в безопасности и был счастлив.

Я колебалась. Наблюдая, как он гоняется за Тилли, я чувствовала, что от него нужно избавиться. Когда же я смотрела, как рыжий Тоби лежит рядом с Ронни и тихонько похрапывает, то понимала, что его нужно оставить.

– Тилли была бы гораздо счастливее без него, – сказала я Ронни. – Может быть, ему следует найти другой дом?

– Только через мой труп, – мгновенно ответил Ронни, а потом печально добавил: – И даже тогда не отдавай его, пожалуйста…

Конечно, Тоби остался у нас.

Глава 11. Дрессирую Тоби и себя

Кошки не боятся смерти. Они мудрее людей: не стремятся к неизвестному будущему и не боятся смерти. Как и мы, они страдают от старости, болезней, тревог стареющего мозга. Кошки испытывают боль от травм и ран, но они не спрашивают себя: «Не умираю ли я?» Они умеют жить настоящим.

Мы многому можем научиться у животных.

– Человеческая смертность составляет сто процентов, – говорил мне Ронни, когда еще был здоров и счастлив и не вылезал из горячих точек планеты.

Он сидел за столом в нашем общем лондонском кабинете и работал над книгой о терроризме. Ронни любил во время работы делать подобные замечания в никуда. И эти его слова мне запомнились.

Муж видел много мертвых: сначала во время Второй мировой войны, когда был морским пехотинцем, а потом во время войн на Ближнем Востоке.

– Мертвое тело не пугает, – сказал он мне, когда я ухаживала за мамой в последний год ее жизни. – Человека в нем уже нет.

Ронни был прав, и я это поняла, когда мама умерла. Ее тело больше не было тем человеком, которого я любила. Это было просто тело.

Я была рядом с мамой в те тяжелые восемь дней, когда она уходила, и это было ужасно. После ее смерти я три месяца не могла спать, потому что стоило мне заснуть, как эти кошмарные дни снова вставали перед глазами. Я стала читать, пока веки не слипались и книга не выпадала из моих рук. Только так мне удавалось избежать мучительных воспоминаний.

Я пять лет ухаживала за Ронни, видела его на грани смерти. Я безумно боялась того, что он будет медленно и мучительно умирать у меня на глазах, как это было с мамой.

Если бы я могла распоряжаться смертью, то сделала бы так, чтобы он умер легко, чтобы ему не пришлось проходить через то, что стало уделом моей бедной мамы.

Но смогла бы я это сделать? Выдержала бы? Два года назад мне пришлось три недели ждать результатов анализа – инвазивная у меня форма рака груди или нет. Если бы рак оказался инвазивным, мне осталось бы жить не больше двух лет. Я страдала бы от последствий лечения и неизвестно, кто из нас с Ронни прожил бы дольше.

К счастью, рак оказался неинвазивным, и я смогла после операции вести нормальный образ жизни. И я смогла пережить Ронни, который был старше меня на восемнадцать лет. У меня сохранилась надежда на то, что я буду рядом с ним в процессе умирания. И в этом мне постоянно помогала моя дорогая, любимая Тилли. Я наблюдала, как она оправилась от стресса, начала ухаживать за собой и превратилась в нормальную спокойную кошку. Я поняла, что и мне тоже нужно сосредоточиться на уходе за собой. Я постаралась в полной мере последовать ее примеру.

С каждым днем Ронни слабел все больше. Моя жизнь проходила по строгому расписанию. Раз в неделю я совершала хотя бы одну двухчасовую прогулку, каждый день отдыхала после обеда и каждый месяц на неделю приглашала сиделку с проживанием. В эту неделю я могла больше ходить и гулять, хотя ночные дежурства и в этот период все же оставались на мне.

Я начала худеть. Никогда в жизни мне не удавалось похудеть. Каждый год мой вес увеличивался примерно на сто граммов. Теперь же я стала со страхом вставать на весы. Неужели мой рак вернулся? Или появился другой? Я пыталась настроиться более конструктивно. Я напоминала себе, что рак у меня был неинвазивным, и вероятность его возвращения не превышала двух процентов.

Но страх не уходил. В нем была какая-то суеверная логика. В чем бы я себя ни убеждала, мне по-прежнему казалось, что причиной рака груди стал уход за Ронни, и продолжение этого ухода могло стать причиной другого рака. Возможно, у меня уже развивается рак легких – ведь я сорок лет жила рядом с человеком, который курил трубку.