Рыжий и черный

— Я сказал — она должна вернуться домой. Я тебе не угроза. Верни её домой. Это не обсуждается — пока она пользуется МОИМИ деньгами, я вправе распоряжаться её судьбой… Теперь о лере де Бернье. Хочешь крутить с ней роман — крути. Я не против. Она богата, и ей нечего терять, если ты понимаешь меня.

— Отец! — намек отца был слишком откровенен и несносен. Так нельзя отзываться о лере, о любой лере!

— Молчи, когда говорит старший! Развлекайся, пока утихает скандал — рано или поздно ты вернешься в Олфинбург и все забудется.

— Еще раз, отец. — Грег еще надеялся, что отец его услышит. — Лиз — не любовница. Она моя… — он не договорил, отец оборвал его снова:

— Ей не быть невестой Блеков! Причина одна: телегония. Я не хочу, чтобы гены какой-то паршивой вернийской овцы были в моем внуке. Этому никогда не бывать!

Телегония… Это мерзкое слово разбило много девичьих судеб. Влияние первого мужчины на последующее потомство. Причина, по которой леры женились только на сохранивших себя в чистоте до брака. Отвратительная теория, которую пока не могла опровергнуть современная наука. Грег не верил в неё. Он сухо сказал:

— Тогда ты должен гордиться тем, что мой ребенок будет нести черты де ла Тьернов. Тьерны — это пар, это двигатель нашего времени. И, прежде чем ты перебьешь меня, учти: Лиз уже моя жена. Это не изменить.

Оставалось только надеяться, что карфианский ритуал общего эфира нерасторжим. И что Лиз простит Грегу такую свадьбу без её согласия.

Звонок прервался — не по вине Грега. Блек-старший бросил трубку на рычаг телефона. Аппарату повезет, если он уцелеет в этот раз. Отец частенько кидал принесшие ему плохую весть телефоны на пол.

Грег вежливо поблагодарил телефонную нериссу и положил трубку — проблемы отца его не волновали. У него у самого много своих проблем. Одна, кажется, уже решалась — связь с Лиз становилась сильнее и сильнее. Элизабет шла на поправку.

Телефон зазвонил вновь, и в этот раз это был Марк, сообщивший, что состояние Элизабет стабилизировалось с уверенной положительной динамикой. В пекло бы всех медиков с их языком! Неужели трудно сказать, что теперь все будет хорошо. Это так сложно, что ли?

Глава 12 День третий. Такие разные демоны

Ходить в Поля памяти категорически запрещалось, караясь штрафами и даже реальным сроком, но когда это останавливало голодных мальчишек из трущоб? Особенно портовых крыс, за которым никогда не было присмотра. Вооруженные корзинами и воровскими фонарями, дававшими узкую щель из света, они каждое утро ходили в Поля памяти на поиски еды. Мерзлый виноград, растерявшие свою терпкость после морозов ягоды терна, которые потом можно продать для настаивания джина, иногда попавшие в запрещенные силки зайцы, птичьи яйца… Под конец зимы еды становилось меньше, но уже начали гнездоваться клесты, чьими мелкими яйцами можно было полакомиться. Да, есть их было запрещено: клесты священны — они спасли Созидателя из плена тьмы, своими клювами достав железные гвозди, скреплявшие деревянную клеть, удерживающую молодого бога, но голоду все равно на святость. Есть захочешь — съешь и клеста, и его яйца. Всегда потом можно покаяться адеру в храме, есть такая глупость придет в голову.

Вот и в это утро, задолго до рассвета, мальчишки вышли на охоту: ежась от холодка, зевая щербатыми ртами, держась стайкой — так меньше опасности, что нападут более старшие и отберут с таким трудом собранную еду. Девчонок на такие вылазки не брали — им доставалась охота на крыс вокруг складов.

Тени от густорастущих деревьев отползали прочь, к океану. Солнце медленно поднималось над Ветряной грядой. Пели птицы, обещая тепло. Пока все расставленные силки были пустыми. Сюда не ходили егеря, но опасность загреметь в тюрьму за пойманного герцогского зайца все равно была велика — с зайцем в руках могут задержать и простые пилотки. Браконьерство во все времена каралось, даже если новоявленному герцогу плевать на зайцев всей Аквилиты. Это его собственность, и воровать, и ловить силками её нельзя.

У одного из вязов, в три человеческих обхвата, не меньше, ватага мальчишек задержалась — толстые, шершавые ветви дерева начинались высоко, и требовалась сноровка, чтобы забраться вверх, к расщепленной молнией верхушке, где в дупле прятались гнезда клестов. Хоть что-то съедобное в это неудачное утро.

Забравшись по спинам товарищей, Щерба заглянул в темноту и влагу расщелины, тут же начиная визжать, как девчонка — на него слепо белесыми глазами смотрел мертвец.

* * *