Рыжий и черный (СИ)

— А штурманом Грегори попросим, если он к тому времени не обзаведется дикими количеством детей, которые не пустят его в плавание. И, Анри, прошу прощения, но нам пора: Грегори уже проводил Лиз до паромобиля, а мне нужно быстрее бежать, пока один рыжий демон не вспомнил обо мне и не наградил какой-нибудь пакостью.

Она взяла Брендона за руку и уверенно потянула за собой под задумчивым взглядом Анри — кажется, тот решил, что шанс у него еще есть. Брендон не сопротивлялся, только заметил на ходу:

— Я полагал, что пакостью от рыжего демона стал я.

Андре рассмеялась, поворачиваясь к Брендону и осматривая его с головы до ног: грязного, чуть мокрого, нахохлившегося, немного пролеченного от поверхностных ожогов и, наверное, все же нужного здесь и сейчас:

— Ты не пакость, ты ужас какая прелесть — я помню, ты кокет.

— Не кокет, — поправил её Брендон. — Испуганный иглобраз.

Он остановился, заставляя и Андре замирать, притянул её к себе, ладонями обнял за лицо и осторожно поцеловал. Его губы были шершавые и сухие, впрочем, Андре полагала, что она ничуть не лучше. Их дыхание смешалось, становясь общим, и Андре крепко обхватила руками Брендона за плечи. Плед трепетал на ветру и рвался в полет. Кто-то неугомонно свистнул за спиной, и тут же раскрасился алым эфиром временного проклятья. Пару дней на любовном фронте тому ничего не светило. Брендон был мстительным.

Оторвавшись от Андре на миг, Брендон твердо сказал, смотря ей прямо в глаза:

— Это не из-за принца. Не потому, что он смотрит. Не потому, что смотрят другие. Не веришь — спроси Викторию Ренар, она подтвердит, что дело не в принце и не в ревности.

— Зачем мне чужие слова? Я верю тебе. Готовься утром к серьезному разговору — Грег все видел.

— Я готов к его недовольству…

Она рассмеялась:

— Дурашка… Он будет тебя отговаривать. Я ужасна и непостоянна, докаписта и не умею останавливаться.

Он взял её за руку и повел к паромобилю:

— Возможно, иная и не достучалась бы до меня.

Паромобиль предательски быстро доставил их к гостинице. Элизабет перестала храбриться, в тепле паромобиля потеряв последние силы, и Брендон, сказав водителю, что до инквизиции доберется сам, подхватил Элизабет на руки и отнес её в номер — в номер Грега, укладывая её на кровать. Андре сунула Брендону ключ от своего номера:

— Прими душ, пока я помогаю Лиз лечь спать.

— Я могу…

Андре грозно сверкнула глазами:

— Руны смазались, я боюсь представить последствия этого. Будь добр — смой их, тем более что в трех рунных цепях я безумно ошиблась. И покопайся в моих вещах — там есть пара подходящих свитеров. Поверь, от меня не убудет.

Брендон вышел молча — Андре оставалось надеяться, что он не сбежит, не дождавшись её. В любом случае, что-то изменить она не могла. Она могла согреть, но держать возле себя — у неё нет такого права.

Лиз попыталась возмутиться, что справится сама, но Андре была неумолима:

— Еще одна не умеющая принимать помощь… Пепел опасен, так что я помогу тебе принять ванну, потом уложу спать. Возражения не принимаются. И к Мюраю, и его воспитательными подходами апеллировать не надо, Лиззи.

Она помогла снять шикарное вечернее платье, которое теперь оставалось только выбросить, и расшнуровала корсет. Пока Лиз занималась прической и украшениями, Андре сделала ванну и долго отмывала с ослабевшей Лиз пепел. Потом, закутав её в полотенце, довела до кровати — рано Грег забрал Лиз из госпиталя, она храбрилась конечно, но была сейчас слабее котенка.

Укрыв одеялом уже почти спящую Лиз, она тихонько вышла из номера и замерла перед дверью своего. Боясь обнаружить пустоту — из номера не доносилось ни звука, она все же решительно открыла дверь.

Брендон при свете одинокой лампы на столе задумчиво рассматривал пару свитеров — в одной его руке висел белый, в другой розовый. И какой больше возмущал Брендона, Андре так и не поняла.

Мужчина уже помылся. Короткие волосы были мокрыми, с них тихонько капала на полотенце на плечах вода. Нарисованные руны на груди смылись не до конца, но теперь за них не было страшно — такие уже не активируются. Штаны он привел в порядок не иначе как магией — они были рваные, но отчаянно чистые.

Андре закрыла дверь на ключ и уверенно шагнула к мужчине:

— Брендон…

Он вскинулся и решительно выбрал белый свитер, бросая розовый на стул:

— Я уже ухожу, Андре.

— А зачем уходить?

Он не нашелся, что сказать. Андре сама подошла и поцеловала его. Он смог втянуть колючки и не отпрянул, жалея об одном, что у них с Андре так мало времени: всего пара дней до его отъезда. Он постарается превратить их в праздник.

***

Брок, провожаемый напутствием Грега, что может не возвращаться, проводил нериссу Идо до дома. Через ставни первого этажа пробивался свет — её тут ждали и беспокоились. Впрочем, тут весь квартал не спал — шутка ли такой пожар!

— Нерисса Идо…

Она замерла, положив руку на ручку двери и не открывая её:

— Можно обращаться по имени…

Брок грустно улыбнулся, вспоминая её возмущенный взгляд, брошенный на Брендона в пледе. Знала бы она, что вытворял сам Брок, случайно, но вытворял же: