Рыжий и черный (СИ)

Эван, включая воду, встал под горячие тугие струи:

— Я бы точно попытался.

— Вот такого я от тебя не ожидала совсем…

Он принялся намыливаться:

— Всем свойственно ошибаться, — и кого он имел при этом в виду: себя или Вик, — было неясно.

— Придется нанимать гувернантку построже, чтобы воспитать Ноа.

Эван вынырнул из струй:

— С пучком розог в руках?

Вики обиженно посмотрела на мужа, и тот предложил новый вариант:

— С такой суровой, чопорной маской на лице, от которой киснет все молоко в округе?

— Эван! — не выдержала Вики.

Он вышел из-под душа, принимаясь энергично растирать кожу полотенцем. Она тут же краснела, особенно многочисленные шрамы, о происхождении которых Эван никогда не рассказывал Вик.

— Я бы её вообще не воспитывал, — признался неожиданно он. — Ноа — прелесть, которая просто обязана обрушиться небесной карой на одного зарвавшегося лиса. Да, он дал каждому щедрые дары, но ни единая минута беспокойства Грега и Брока за жизнь Элизабет того не стоит. Ни одна минута переживаний Лео о грозящей ему каторге того не стоит. Каеде заслужил Ноа, такую, какая она есть.

Вик вздохнула и тоже направилась в душ — Эван, натянувший на себя приготовленное Джоном с вечера чистое нижнее белье, принялся чистить зубы:

— Ты заметил, что Каеде сказал: Ноа заслужила спокойное детство?

— Угу… — только и выдавил из себя Эван — его рот был полон зубного порошка.

Вик мрачно сказала, на миг выныривая из теплых струй душа:

— Ноа вырастет и станет обратно лоа. Она заслужила детство, а не жизнь.

Эван закончил с чисткой зубов и замер с полотенцем для Вик в руках:

— Вот поэтому я и сказал, что Ноа воспитывать не нужно. Пусть потом радостно портит жизнь Каеде. Луна без сладкого для него слишком слабое наказание.

Вик вышла из душа и замерла в объятьях Эвана. Он тихо спросил её, прижимая к себе:

— Планы на день?

— Прижать к стене нера Чандлера.

— Глобально!

— Боюсь, неосуществимо…

Глава 43 День пятый. Хмурое утро

Телефон трезвонил и трезвонил, вырывая из сна, полного слякоти и сырости — за открытыми окнами номера плясал нудный дождь. Лиз, несмотря на накатывающую волнами слабость, встала с кровати и пошла в гостиную — это мог телефонировать Грег. Голова резко разболелась — скоро время принимать лекарство, но его нет. Оно будет только завтра. Сегодня надо продержаться, не пугая Грега и не мешая ему нести свою службу. Лиз заставила себя успокоиться и решительно взяла трубку, опускаясь в кресло у стола.

— Лера Блек, слушаю.

Телефонная нерисса спешно доложила, что вызывает Олфинбург, намерена ли лера Блек говорить с лером Блеком-старшим?

Лиз не была в этом уверена, все предыдущие попытки заканчивались неудачей, но сейчас все кардинально изменилось — она вошла в семью Блеков. Надо взять себя в руки и попытаться навести мосты — их с Грегом детям называть лера Блека-старшего дедушкой.

— Доброе утро, лер Блек… — старательно радушно сказала она. На той стороне телефонного провода это не оценили. Лер Блек-старший насмешливо произнес:

— О, лера Блееек… Мои поздравления, лера Элизабет, с этим браком. Я оценил изящество вашей аферы со слетевшей печатью и якобы потенцитовой интоксикацией. Не вы первая делаете такой финт с якобы умиранием и спешным браком, но вы первая из женщин, надо заметить. Обычно таким страдают мужчины. Я оценил это.

— Вы ошибаетесь, лер Блек. — сухо сказала Лиз — кажется, лер Блек-старший не собирался мириться с ней и её вхождением в семью.

— Можете по-родственному обращаться ко мне, — великодушно предложил мужчина. — Например, «papa», ведь так у вас в Вернии называют отцов?

В номере было зябко — утренний дождь принес прохладу, и Лиз накинула на ноги плед. Беседа обещала быть долгой, судя по настрою лера Блека-старшего. Или нет — обычно он первым бросал трубку.

— Papa, к вашему сведению, ведут себя не так.

Он подтвердил это своими следующими словами:

— Я лишил Грега содержания. Виконт, как вы знаете, всего лишь титул учтивости. Он не наследуется и не подтвержден землями. Единственная ваша возможность оставить себе и Грегу родовое имя Монтов — родить первой девочку де ла Тьерн. И тогда второго ребенка, уже чистокровного Монта, я признаю.

Лиз не стала сдерживаться — может, и зря, но три года жизни на улице никуда не деть:

— Идите вы, papa, далеко в…

— Простите, куда? — сдержанно и явно наслаждаясь своей выдержкой, поинтересовался лер Блек-старший.

— В университет на курс биологии! Телегония — это мракобесие. И в вашем титуле, и в ваших деньгах, и в вашем имени я не нуждаюсь!

— Вы — да. А Грег? — торжествуя победу, уточнил лер Блек-старший.

Она бросила телефонную трубку на рычаг, чуть не ломая его. Этот раунд вражды оказался за Блеком-страшим, Лиз это понимала. Она закрыла глаза в попытке успокоиться.

Телефон снова затрезвонил, видимо, лер Блек-старший хотел как следует насладиться победой, и в этот раз Лиз не стала снимать трубку.