Рыжий юнга

На другой день к пристани под'ехала небольшая деревенская тележка, запряженная низенькой рыжей лошадкой. В тележке сидели Толлеф и его мать, а в ногах у них стоял большой красный сундук с горбатой крышкой. Под большим замком были нарисованы две начальных буквы имени и фамилии Толлефа.

Когда тележка под'ехала к пароходным мосткам, на палубе "Эмилии" стояла кучка матросов. Они с удивлением рассматривали нового юнгу. А удивляться было чему. На Толлефе было надето старомодное деревенское платье: короткие штаны до колен, серый кафтан, пальто с роговыми пуговицами и пестрая соломенная шляпа. Его наряд и его сундук с высокой крышкой рассмешили матросов, которым нечего было делать. Ни один из них не шевельнулся, чтобы помочь ему снять сундук с тележки. Они молча глазели на него, усмехались и подталкивали друг друга в бок.

Толлеф подождал немного, потом снял тяжелый сундук один, взвалил его на плечи и отнес на судно. А потом пошел искать начальство.

Увидя штурмана, он снял свою чудесную соломенную шляпу и поклонился по деревенскому обычаю всем присутствующим.

-- Как тебя зовут?-- спросил штурман.

-- Толлеф Хегда,-- ответил новый юнга.-- Агент говорил, поезжай, мол, на "Эмилию". Тебя там возьмут.

-- Да, да, я знаю,-- подтвердил! штурман. Ступай, поставь, свой сундуко в рубку, здесь его оставить нельзя. Да приходи потом, я укажу тебе, что делать.

Рубкой называется на торговом судне постройка, похожая на беседку, в которой находятся помещения для матросов. Толлеф этого не знал, а потому беспомощно. Оглянулся на матросов. Те только, хихикнули.

Тогда Толлеф со вздохом поднял на плечи свой сундук и пошел с ним по направлению к носу корабля.

-- Не туда! Не туда, дурак,-- крикнул штурман.-- Да нет же, нет, направо! Ты лезешь в камбуз.

Камбуз -- это корабельная кухня. Толлеф совсем не знал этих мудреных названий; а потому метался из стороны в сторону с своим тяжелым сундуком. Наконец, у двери рубки он оглянулся на штурмана. Тот с улыбкой кивнул ему головой, и Толлеф исчез за дверью.

Через минуту он появился снова, прошел мимо глазеющих матросов и пошел на пристань прощаться с матерью. Сделал он это очень поспешно и опять вернулся на судно.

Первое, что ему бросилось в глаза, был его сундук, который, неизвестно почему, стоял опять на палубе. Матросы переглядывались и хихикали.

Толлеф понял, что они смеются над ним, молча поднял сундук и унесшего в рубку под дружный хохот и восклицания матросов.

Когда он вернулся оттуда, он отыскал штурмана и спросил его с чего ему начинать работу. Штурман пошел с ним по направлению к передней части судна -- и что же? Там опять стоял его размалеванный сундук с горбатой крышкой.

Увидя его, Толлеф перебил штурмана, который только что собрался объяснить ему что-то.

-- Видно, мне нельзя здесь оставаться,-- сказал он. печально,-- отчего это они все выносят мой сундук?

Штурман рассердился.

-- Зачем вы, черти, все вытаскиваете его сундук?-- крикнул он на матросов.

За дверью послышалось хихиканье.

-- Ну? Кто это сделал?

Один из матросов вышел вперед и ответил:

-- Никогда в жизни не плавал в компании с таким сундуком. С горбатой крышкой! Хи!

-- О замком да с буквами -- взвизгнул кто-то сзади.-- Разве такие сундуки бывают! Хи!

Штурман взглянул на Толлефа, потом покосился на его сундук и улыбнулся. Толлеф стоял перед ним и прямо смотрел ему в глаза, большой и сильный, рыжий и добродушный. Он казался таким беспомощным в своей соломенной шляпе и сером деревенском балахоне, что штурману стало жаль его,

-- Мы поговорим с плотником, друг мой,-- сказал он,-- он переделает твой, сундук по настоящему.

-- Благодарю вас, вы очень добры,-- сказал Толлеф.

Штурман отвел Толлефа в сторону.

-- Скажи, пожалуйста, голубчик, у тебя, наверное, есть другое платье. Мы здесь, видишь ли, не привыкли к таким кафтанам. Моряки будут смеяться над тобой.

Толлеф смутился еще больше. Он надел свое новое платье и никак не ожидал, что оно кому-нибудь покажется смешным. Но он не обиделся, а пошел в рубку и снял свой кафтан.

Через полчаса на судно приехал капитан.

-- Ты -- новый юнга?-- спросил он, увидя Толлефа.-- Да ты совсем большой парень! Впрочем, это ничего... Оставайся и не ленись работать.

Много мытарств пришлось еще пройти Толлефу, как всем новичкам. Матросы точно не могли натешиться его незнанием.

В самый разгар работы они посылали его к штурману с каким-нибудь глупым докладом. И штурман сердился и с бранью прогонял его.

Но Толлеф только улыбался.

-- Что за дурак!-- кричал на него штурман.-- Неужели ты не понимаешь, что они смеются над тобой?

Другой раз кто-нибудь из матросов будил его в самое неурочное время и Посылал На палубу посмотреть, не лопнул ли какой-нибудь канат. Все эти штуки проделывались в то время, когда на вахте {На вахте -- значит на страже}, бывал штурман. Капитан не любил шуток и его все боялись.

Толлеф приходил на палубу и начинал осматривать канаты.

-- Чего ты тут глазеешь?-- свирепо налетал на него штурман.

Толлеф смущенно улыбался.

-- Да это Бернт говорит: поди, мол, посмотри, не лопнул, ли канат, говорит.