Рыжий Орм

— Хотел бы и я надеяться на это, — ответил магистр, — но такова моя судьба, и гадалка сказала мне тогда о трёх грехах, которые мне предстоит содеять. Конечно, я не совсем запутался в тенётах дьявола, ибо ежедневно я возносил молитвы за купца, как и обещал ему, чтобы Бог уберёг его от превратностей путешествия и благополучно возвратил домой. И под конец я молился даже дважды в день, чтобы приглушить глубочайшее раскаяние и страх, которые я испытывал. Но страх мой только усиливался. И наконец, в ночь после Воскресения Христова, я больше не мог вынести терзавших меня чувств и тайно бежал из дома купца, и из самого города тоже, и, питаясь подаянием добрых людей, добрался наконец до отчего дома. Мать моя была набожной женщиной, и когда я ей всё рассказал, она горько заплакала. Потом же она начала утешать меня и прибавила, что нечему здесь удивляться, когда женщины поглядывают на меня, и что такие вещи происходят чаще, чем люди об этом думают. Единственное, что я могу сделать, так это пойти обратно к доброму настоятелю, сказала она, и всё рассказать ему. Она благословила меня, и я отправился в путь, чтобы исполнить всё так, как она сказала. Настоятель Румольд в изумлении воззрел на меня и тотчас пожелал узнать, почему я вернулся назад. Со слезами на глазах я поведал ему свою историю от начала до конца, ничего не утаивая. Он сердито заворчал, когда услышал, что я прочитал Овидия без его разрешения; но когда я начал рассказывать ему, что произошло между мной и двумя женщинами, он хлопнул себя по колену и разразился громовым хохотом. Ему хотелось узнать все подробности о том, было ли этим женщинам хорошо со мной. А потом он вздохнул и заметил, что молодость — лучшая пора жизни и никакая должность настоятеля во всей империи не сравнится с ней. Но когда я начал рассказывать дальше, он помрачнел, и едва я завершил свою историю, как он стукнул кулаком по столу и закричал, что я тяжко провинился и что моё дело должен рассмотреть епископ. Когда мы предстали перед епископом, и он услышал мой рассказ, то оба они с настоятелем были единодушны в том, что я провинился дважды: я бежал из того места, куда меня направили, и я нарушил тайну исповеди, рассказав своей матери о том, что произошло между мной и обеими женщинами. Моё распутство, сказали они, конечно же, дело серьёзное, однако не хуже других грехов и вовсе не заслуживает такого внимания, как другие, из-за которых я должен понести наказание и искупить свою вину. Так как я действовал без злого умысла и несознательно, то они решили проявить ко мне милосердие и предоставили выбирать, какое из трёх наказаний я хочу понести: в течение года быть духовником в госпитале для прокажённых в Юлихе, или совершить паломничество во Святую Землю и возвратиться домой со святым маслом с Масличной горы и святой водой из реки Иордан, или же идти с проповедью Евангелия к данам. Я приободрился, увидя их милосердие, и возгорел желанием искупить свой грех. И поэтому я выбрал самое трудное и отправился к епископу Эккарду в Хедебю. Он приветливо принял меня и вскоре сделал меня каноником, по причине моей учёности. Я оставался у него два года, проявляя усердие в своём служении и став магистром в основанной епископом школе, пока судьба снова не настигла меня, и я не совершил свой второй грех.

— Да, для меня ты — совсем иной священник, — сказал Орм, — со всеми твоими грехами и безумными женщинами. Но до сих пор мы так и не узнали, почему ты пожаловал сюда.

— Почему же ты не женился, как всякий разумный человек, — спросила Ильва, — раз уж твои плотские желания столь велики?

— Некоторые считают, что священник должен оставаться холостым, — сказал магистр. — Ваш-то священник не женат. Наверное, он благочестивее меня и не подвластен искушениям.

— Вместо того, чтобы думать о женщинах, я занят многим другим, — сказал брат Виллибальд, — а теперь к тому же, слава Богу, я стар для того, чтобы впасть в подобное искушение. Но по этому поводу даже святые апостолы высказывались различно. Сам апостол Пётр был женат, и в своих путешествиях к язычникам он брал с собой жену. Это не особенно радовало апостола Павла, который не имел семьи и, может быть, поэтому путешествовал больше и написал много посланий. Святые отцы ещё издавна посчитали, что апостол Павел прав, и аббаты святого Бенедикта во Франции держатся того же мнения: каждый священник должен жить один и хранить целомудрие. Хотя я думаю, что много времени пройдёт, прежде чем священники перестанут жениться.

— Это так и есть, — сказал магистр. — Я знаю из проповеди французского аббата Эда и его учеников, что брак — это зло для служителя Христова, и я считаю, что они в этом правы. Но проделки лукавого неисчислимы, и вот перед вами — отверженный странник в дикой стране, ибо я отказался вступать в брак. Теперь расскажу я вам о втором грехе, который нагадала мне колдунья. И мне страшно даже подумать о том, каким будет третий грех.