Рыжий Орм

— Но ясное дело, — сказал он, — что она вряд ли стала бы особенно упираться, будь я поздоровее и понастойчивее. Старого короля слишком мало для такой женщины, а её держат в строгости, с тех пор как она сюда попала. Имя её Мирах, и родом она из Ронды; её похитили люди с Севера, напав среди ночи, и увезли вместе со многими другими и продали конунгу Корка. А тот подарил её в знак дружбы королю Харальду за её красоту. Она говорит, что эта честь имела бы в её глазах большую цену, если бы её подарили кому-нибудь помоложе и с кем она могла бы поговорить. Нечасто видывал я женщин столь прекрасной наружности, так хорошо сложённых и с такой нежной кожей. Но та, что сидела у тебя, тоже заслуживает больших похвал, хоть она и могла показаться тебе чересчур долговязой и худощавой. Она, похоже, к тебе расположена; и даже из этого видно, что мы за люди, коли завоевали благосклонность таких женщин, лёжа на одре болезни.

Но Орм сказал, что и в мыслях не держит женскую любовь, ибо чувствует себя всё более слабым и жалким и, видно, недолго протянет.

На другое утро, как только рассвело, обе женщины пришли, как и обещали, с тёплым щёлоком, водой и полотенцами; волосы и бороды Орма и Токе оказались вымыты с большим тщанием. С Ормом было довольно хлопотно из-за того, что он не мог сидеть, но Ильва поддерживала его и обращалась с ним очень бережно и с честью справилась с этим делом, и он стал теперь чистым и умытым, и щёлок не попал ему ни в рот, ни в глаза. Потом она села в изголовье и положила его голову себе на колени и стала расчёсывать ему волосы. Она спросила, не плохо ли ему так лежать, и Орм сказал, что приходится признать, что ему так лежать хорошо. Ей было непросто разобрать его волосы, густые, непокорные и спутанные после мытья; но она терпеливо справлялась с ними, так что Орму казалось, никогда его ещё так хорошо не причёсывали. Теперь она говорила с ним сердечно, словно они давно уже были друзьями; и Орм почувствовал, что ему приятно, когда она рядом.

— Прежде чем вы встанете на ноги, вам ещё раз намочат голову, — сказала она, — потому что епископ и его люди хотят окрестить тех, кто лежит больной, и странно, что они у вас ещё не были. Они поступили так с моим отцом, когда он лежал тяжело больной и уже не надеялся встать. И многие считают, что зимой лучше креститься на одре болезни, потому что тогда священники льют воду только на голову, а иначе пришлось бы окунаться в море целиком, а такое не многим по душе, когда вода ледяная. Священникам это тоже тяжело: лица у них делаются синие, когда они стоят по колено в воде, а зубы их так стучат, что они едва могут выговорить свои благословения. Оттого покуда стоит зима, они по большей части крестят тех, кто слёг в постель, а меня епископ крестил летом, в день солнцеворота, который у них зовётся днём Крестителя, и было это нетрудно. Мы сидели на корточках вокруг епископа, я и мои сёстры, пока он читал над нами, а когда он поднял руку, мы зажали носы и окунулись, и я пробыла под водой дольше всех, так что моё крещение считается самым верным. Потом мы получили благословенные одежды и каждая по маленькому крестику, чтобы носить на шее, и ни одной из нас не было оттого никакого вреда.

Орм отвечал, что навидался самых удивительных обычаев, поскольку побывал и на Юге, где никому нельзя есть свинины, и у монахов в Ирландии, что приставали к нему с крещением.

— И я нескоро уразумею, — сказал он, — какая польза от таких вещей людям и какая радость богам. И я хотел бы поглядеть на такого епископа или любого другого божьего человека, который бы заставил меня влезть по уши в воду, будь то летом или зимой. И нет у меня никакого желания, чтобы они поливали мне голову и читали надо мной. Потому как уверен, что следует остерегаться всяких заговоров и заклинаний.

Ильва сказала, что некоторые из людей короля Харальда жаловались на прострел в спине после крещения и хотели получить с епископа виру за это дело, но ничего хуже этого никому не приключилось; а теперь многие считают, что крещение полезно для здоровья. Против свинины священники ничего не имеют, как Орм и сам мог заметить в праздники, и они не слишком лезут в то, что едят другие. Если только уж им подадут конину, они обыкновенно плюют и крестятся, и иногда они ворчат, что будто бы не следует есть мясо по пятницам, но её отец сказал, что не желает подобного слышать. Сама она не может сказать, чтобы заметила, будто новая вера причиняет какие-нибудь неудобства. Но иные говорят, что урожаи сделались хуже, а молоко у коров жиже с тех пор, как оставили старых богов.

Она медленно провела гребнем по пряди его волос, которую только что расчесала, повернула её к свету и долго разглядывала.

— Я не понимаю, как такое может быть, — сказал она, — но кажется, у тебя нет ни единой вши.

— Такого быть не может, — ответил Орм. — Значит, гребень плохой. Чеши лучше.

Она сказала, что гребень у неё хорош против вшей, и принялась чесать им так глубоко, что содрала кожу с головы. Но и там не нашла ни единой вши.