Рыжий рыцарь

Судья вновь сделал ленивый жест пухлой рукой, после чего откинулся на спинку кресла. Его нос был теперь направлен прямо на прокурора.

— Ваша честь, — прокурор снова уткнулся в бумаги, — рассматривается дело чрезвычайной важности. Обвиняемый — Тристан Рыжий, находившийся в услужении у кина Бутуза Жирные Ноги. Как было установлено при проведении особых мероприятий, упомянутый подданный его величества Тристан Рыжий в период с апреля по июнь, что в сумме составляет сто двадцать пять дней, осуществлял преступную деятельность на территории Амбинии. Им были произведены следующие преступления: осуществление обмана мирных граждан посредством выдачи себя за заведомо другое лицо, которое, как было установлено при проведении особых мероприятий, является героем народных сказаний, легендарным Рыцарем Бедных. Таким образом, Тристаном Рыжим было произведено нарушение древнего Закона номер три первейшего кодекса Амбинии о Вечности Сословий. Кроме того, Тристан из Ригерда возбуждал беспокойство среди народных масс, которые при виде его осуществляли самопроизвольный выход на улицы и производили совершенно беспричинное ликование. Народные массы, находясь под воздействием слов и поступков обвиняемого, таким образом, сами осуществляли незаконную деятельность, ибо в своде амбинских законов не существует акта, который дозволял бы людям самовольно, без разрешения лиц, облеченных высокими полномочиями, собираться на городских улицах. В-третьих, Тристан из Ригерда обвиняется в осуществлении умерщвления группы урлов, производивших участие в государственных мероприятиях, приуроченных к достижению ее королевским высочеством принцессой Алькортой возраста полных шестнадцати лет…

С каждой секундой Петитор читал все быстрее и быстрее, словно кто-то подгонял его плетью. При этом голос королевского прокурора становился тише и вскоре превратился в едва слышное бормотание. Петитор склонился над своими бумажками и стал похож на гигантскую закорючку. Тристан, поначалу слушавший его с живым интересом, неожиданно обнаружил, что совершенно не улавливает смысла той долгой речи, которую обвинитель бубнил с таким упорством. Люди, собравшиеся в зале, очевидно, испытывали те же трудности. Они, будто сговорившись, начали дремать, а некоторые даже похрапывали. Впрочем, Петитор не замечал этого и продолжал читать. Тристан даже не мог понять, в чем его обвиняют, — суть терялась за бесконечным нагромождением слов. Временами ему казалось, что Петитор читает поэму собственного сочинения и что все остальные, включая судью, обречены вечно слушать ее. Речь действительно напоминала одну из древних песен о подвигах великих героев, которыми так восхищался Вирель. Только персонажи этой песни не сражались, не говорили и не веселились, они осуществляли боевые действия, возбуждали беспокойство и производили беспричинное ликование.

— Затем, занимаясь непрерывным движением в направлении северо-востока, с осуществлением по пути неустановленных действий, обвиняемый в сопровождении группы лиц производил командование удержанием в несвободе лица королевского происхождения вопреки его воле, — бубнил Петитор.

Прокурора не слушали. От скуки задремал даже судья Коррадо. Тристан почувствовал, как потяжелели его веки. Он наверняка уснул бы, но тут за его спиной раздался страшный грохот. Пленник открыл глаза. Грохот разбудил не только его, но и весь зал. Слушатели повскакали со своих мест, усердно делая вид, что все это время внимательно слушали Петитора. Королевский прокурор продолжал что-то бормотать, как заколдованный, — грохот, видимо, не произвел на него никакого впечатления. Тристан обернулся и увидел латника, который с виноватым видом поднимал с пола увесистую алебарду.

Выступление прокурора продолжалось еще около часа, после чего, к великому облегчению собравшихся, он прекратил чтение и неожиданно громко объявил:

— У меня все, ваша честь!

— Желаете пригласить свидетеля? — зевая, спросил судья.

— Да, ваша честь. Обвинение приглашает для дачи показаний кина Бутуза Жирные Ноги.

Двери зала с шумом распахнулись. Вошел Бутуз, такой же тучный и неповоротливый, как три месяца назад. Лоб его был покрыт потом, двигался он очень аккуратно, будто боялся оступиться.

— Ваше имя кин Бутуз Жирные Ноги? — спросил судья.

— Я кин Бутуз Шлемоблещущий, — скрипнул зубами рыцарь. — Впрочем, если вам угодно, можете называть меня Жирные Ноги.

— Так вы Жирные Ноги или нет?

— Да, — неохотно признался кин Бутуз.

— Хорошо, — сказал судья Коррадо и устремил свой нос прямо на Бутуза. — Господин Петитор, вы можете приступать.

— Кин Бутуз, — сказал Петитор, снова утыкаясь в бумаги. — Знаком ли вам обвиняемый?

— Это мой беглый оруженосец. Я, ввиду моей редкой душевной доброты, взял его с собой на Турнир Великого Подвига, который намеревался выиграть.

— Замечательно. То есть вы подтверждаете тот факт, что обвиняемый не является рыцарем и, соответственно, не имеет права выдавать себя за лицо знатного происхождения.

— Подтверждаю.

— Хорошо, — сказал Петитор, — расскажите суду, при каких обстоятельствах обвиняемый вас покинул.