Рыжик в капкане

— Твои отношения с Софией не мешают твоей учебе. Мне важно, чтобы мой сын получил образование. Ты предохраняешься! Я не собираюсь потом обеспечивать бастардов. Дети должны рождаться в равном браке. Наиграешься в любовь, мы с тобой вернемся к этому разговору. И еще, Платон, — как-то непривычно мягко или мне просто кажется, — постарайся никуда не встревать.

— Постараюсь, — протягиваю ему руку. Удивленно на нее смотрит, но пожимает. — Отец, спросить можно?

— Спроси…

А сам опять так смотрит на нас с братом, по-человечески, по родительски, что ли. Я не могу себе объяснить то, что проскальзывает в этом взгляде. Возможно, я опять себя обманываю и ищу там то, чего уже никогда не будет.

— Если я захочу найти одного человека, я могу к тебе обратиться?

— Обратись.

Отец уходит, оставив меня в легкой растерянности. Получилось? Да ладно? Я брату буду обязан теперь, хоть он и отрицает.

— Ты это видел? — смеясь, Гордей падает на спину поперек моей кровати.

— Что видел? — не понимаю его.

— Да хорош! — братишка снова садится, подтянув к себе ноги и скрестив их в районе щиколоток. — Гордость! Гордость, мать его! Аааа… Капец! — он запускает пальцы в свои темные волосы, сжимает их. — Неужели заслужили что-то, кроме снисхождения?

— Ты заслужил, — пожимаю плечами.

— Нет, брат, — он качает головой. — Мы.

Глава 42. Пазлы

Платон

Кошке решаю все еще ничего не объяснять. Я же дурак, мне простительно. Только я хочу сначала до конца во всем разобраться, а уже потом загружать ее рыжую голову сложившейся ситуацией.

Заказав ужин из небольшого кавказского ресторанчика, мы смотрим новый ужастик. Соня пищит на особенно острых моментах и прячется у меня на плече или вообще закрывает ладошками лицо, глядя на экран сквозь расставленные пальцы.

Я периодически улетаю в свои размышления. Из головы никак не выходят фразы отца, вырванные мозгом из контекста:

«Равный брак»

«Наиграешься в любовь»

«Не будешь мозолить мне глаза»

Понимаю, что еще совсем детские обиды никуда не делись. Надо душить их и забавляться. Очевидно, что отца в том понятии, в котором я бы хотел, у меня уже никогда не будет. Мы с Гордеем выросли. Брат решит вопросы с мотошколой и тоже съедет из родительского дома.

— Ты чего, Платон? — толкает меня в бок кошка.

— М? —растерянно смотрю на нее. — Ничего. Задумался.

Глубоко так задумался. На экране уже ползут длинные титры. Надо заниматься, завтра на учебу.

Мы раскидываем тетради прямо на разложенном диване и разбираем задания. Соня так и засыпает в обнимку с учебником по истории. Похоже, гостиная в этой квартире станет нашим любимым местом.

Тихо собираю все, чтобы ее не разбудить, приношу одеяло, еще одну подушку из спальни, вырубаю свет и ложусь рядом, долго глядя на свою сладко сопящую девочку.

Утро выдается суетливым. Я поздно уснул и первый будильник вырубил. Собираться пришлось очень быстро.

— У тебя вечером тренировка? — спрашивает в такси Соня.

— Да и после лицея я по делам съезжу… Черт, забыл. Ладно. Сначала по магазинам, потом я поеду по делам и оттуда сразу на тренировку, — немного перекраиваю план.

— Что за дела? И вообще, ты вчера мне так и не рассказал, что происходит. Обещал, — напоминает она.

— Помню. Дай мне еще немного времени, пожалуйста. Остался один незакрытый вопрос.

Таксист высаживает нас на родной парковке. Держась за руки, в распахнутых куртках бежим через двор, успевая ввалиться в класс в последний момент.

— Семейная жизнь не дает высыпаться? — тихо подкалывает Север.

— Кто бы говорил. Себя вспомни.

Сажусь на свое место, кинув рюкзак на парту. Эта парочка неделю стабильно опаздывала, когда Северу удалось заполучить себе Этель в полное владение. Вот пусть сидит и не скалится теперь. Тоже мне!

Взяв их с собой после занятий, едем по магазинам. Девчонки взяли большую тележку и ушли вперед, а мы с Тёмой обсуждаем тренировки и его предстоящий новый выезд.

Затарившись, оставляю девчонок дома. Этель решила помочь Соне с готовкой. Я вообще совсем не против. Пусть занимаются. Да и не скучно будет моей кошке, пока я буду мотаться по городу.

Закинув спортивную форму в сумку, целую свою девочку и сваливаю вместе с Севером. Он в качестве поддержки едет со мной в клинику, где лежит мать Софии. По дороге делюсь с ним ситуацией и своими мыслями. Согласно кивает. Он сделал бы так же. Так что, заручившись поддержкой друга, уже спокойнее поднимаюсь на этаж.

В палате суета. Жду, когда выйдет делегация из нескольких врачей.

— Платон, кажется? — ко мне оборачивается один из них. — Платон Калужский?

— Да, — удивленно киваю, отлипая от стены.

— Ты не мог бы передать отцу, чтобы мне позвонил? Никак не могу с ним связаться. То занято, то трубку не берет.

— Что-то случилось?

— Ничего страшного. Наоборот. Пациентка готова к перелету в Израильскую клинику. Мне надо утрясти с ним формальности, и мы можем ее перевозить.

— Уже? — немного теряюсь.

— Да. Здесь мы сделали все, что смогли. Коллеги подхватят, — кивает он. — Так ты передашь папе?

— Конечно.