Ржавчина. Пыль дорог

Окидываю взглядом свое невеликое богатство. Антисептический порошок. Свежий бинт из индивидуального пакета. Талиан морщится, но молчит – значит, препарат еще сдерживает боль.

– Если почувствуете себя хуже, не терпите, говорите сразу же. У меня есть несколько ампул обезболивающего.

Ага. Только неизвестно, на сколько их придется растягивать.

Я поднимаю с травы окровавленную повязку и нахожу в кармане зажигалку. Подношу огонек к мятой марлевой полосе. Кровь уже подсохла, так что она вспыхивает почти сразу.

– Что жжем? – Талиан чувствует запах паленой ткани.

– Бинт. Свою кровь лучше не оставлять где попало.

Я терпеливо жду, пока окрашенная красным часть бинта сгорит, и только тогда бросаю на землю чудом оставшийся белым клочок. Язычок пламени, заинтересованно потянувшийся к сухим травинкам, тщательно затаптываю.

Когда я прохожу мимо Терна Харнета, он неожиданно ловко ловит меня за руку, вынуждая опуститься на землю рядом с ним. Ну и реакция.

– Как он? – одними губами, чтобы не услышали остальные.

Вместо ответа я распутываю веревку на его запястье и отвожу в сторону.

– Командир, ты куда? – приподнимается сосед по цепочке.

– До ветра.

Мы отходим на несколько метров, но так, чтобы я не теряла остальных из виду. К нам присоединяется Дэй.

– Как наш раненый? – его вопрос звучит эхом слов командира.

– Плохо. Ему нужен нормальный врач, причем как можно скорее. С полным набором медикаментов и инструментов под рукой. Кровотечение остановилось, но кто знает, какую гадость в этом чистом поле можно подхватить.

Случаи, когда раненые в «проклятых местах» погибали непонятно от чего, уже бывали. Нечасто, но… Когда человек, скажем, ободравший руку о куст и почти сразу же обработавший царапины, на следующую ночь тихо уходит в лучший мир без малейших признаков заражения, ждешь от судьбы любой подлости.

– Я бы сказал – постараюсь, – Дэй склоняет голову, не сдерживаемые банданой пряди тут же лезут в глаза, – но ты не хуже меня знаешь, как трудно иногда бывает выбраться.

Я крепко сжимаю его ладонь, радуясь, что это проявление нежности никто не видит. Очень хочется обняться и несколько минут постоять, спрятав лицо у него на груди, но расслабляться нельзя.

– Что могу сделать я? – спрашивает Харнет.

– Убедить остальных в том, что мы на верном пути.

– А мы на верном? – в голосе мужчины слышится невеселая ирония, но враждебности нет.

– Нам надо уйти подальше от кургана и леса. Потерять их из виду, – я вкладываю в слова всю возможную уверенность. – Там можно будет снять повязки. Может, вместе мы найдем дорогу быстрее.

Перед тем как покинуть место привала, Дэй тщательно выбирает новый ориентир.

– Видишь вон там возвышение, будто разглаженную скатерть смяли?

Я присматриваюсь. Действительно, похоже на складку ткани, на фоне ровной линии горизонта видно очень хорошо. Вроде остатка какого-то укрепления. Когда надо найти в однотипном пейзаже какую-нибудь запоминающуюся точку, Дэй делает это играючи. Говорит, сказывается детская привычка к бродяжничеству.

И вновь – растянувшаяся цепочкой процессия, серое небо, скупые фразы. Какой длинный день. А намеченное нами возвышение и впрямь оказывается укреплением. Не знаю, как называются такие вот земляные насыпи, но эта, наверное, очень старая – частью осыпалась, частью размыта дождями. Значит, здесь когда-то были дожди?

– Все, – я останавливаюсь, – повязки можно снять.

Бойцы стягивают полосы ткани с лиц, но глаза открывают не сразу, чтобы не заслезились с непривычки. Озираются, ожидая все же увидеть рядом кого-нибудь из здешнего жуткого зверинца. С явным облегчением избавляются от веревок – беспомощность для них непривычна и неприятна.

– Переночуем здесь, – Дэй сбрасывает рюкзак. – Командир, распределите дежурства, пожалуйста.

Хороший ход. Вся группа сразу видит, что он не оспаривает лидерства Харнета. Не еще один командир – просто приданный отряду специалист по нестандартным ситуациям. В сущности, так и есть.

С одной стороны, приятно после долгого перехода переложить ответственность на чьи-то плечи, с другой – не стоит себя обманывать. Да, Терн Харнет в состоянии позаботиться о своих людях, занять их подготовкой к ночлегу и ночными дежурствами, но за их жизни по всем писаным и неписаным законам отвечаем мы. До тех пор, пока впереди не замаячат палатки лагеря, а в пределах досягаемости не окажется хорошего медика.

Развести нормальный костер не удается: никаких деревьев поблизости нет, а сухой вереск быстро вспыхивает и столь же быстро прогорает. Но тем сильнее люди тянутся к огню – получить хоть немного живого тепла в иллюзорном мире.

– И часто вы так? – спрашивает кто-то. Я узнаю парня с амулетом.

– Что – часто? – не отрывая взгляда от пламени, уточняю я.

– В такие истории влипаете.

– Каждое задание. В этом наша работа и состоит – сначала в историю влипнуть, а потом из нее выпутаться.

– Вас кто-то учит?