Ржавчина. Пыль дорог

– Это Дэй, – также небрежно отвечаю я. – Помните, я помогала ему? Вот он и пришел поблагодарить.

– Но госпожа Кери говорит, он приходит каждые выходные.

А еще сосед с первого этажа не иначе как взятки на работе берет – потому что машину купил, а рабочие, когда укладывали асфальт перед домом, под каток плюнули и точно сглазили все дело, так что после зимы перекладывать придется. Одним словом, госпожа Кери, профессорская вдова из квартиры над нами, старая, как мир, и вредная, как сказочная ведьма, – тот еще источник информации. А вот поди же ты, раз в год и она может углядеть что-то важное и всерьез подгадить.

– С каких это пор госпоже Кери есть дело до меня?

Интересно, где соседка могла нас заметить и что успела увидеть? По всему выходит, что только позавчера, когда Дэй на прощанье поцеловал меня у подъезда. На улице ее не было, получается, наблюдала из окна. Стало немного легче – значит, о нашем сходстве она ничего не знает. Если что и успела разглядеть, то только черные длинные волосы и потертую кожанку Дэя. Под эти приметы подходит половина парней по всей стране. Дэй говорил, что кожаные мотоциклетные куртки являются своего рода уличным шиком, а волосы в черный красит каждый второй, не считая каждого третьего.

– Ну, ей же делать нечего, – мама предчувствует надвигающуюся грозу и спешит вмешаться, – вот она и смотрит целыми днями в окно.

Угу. А потом сплетничает. Мысленно прикидываю расстановку сил. Папа сейчас – однозначный противник, он уже настроен против Дэя, никакие слова его не убедят. А вот маму можно попробовать перетянуть на свою сторону.

– И чем же занимается твой новый знакомый? – отец помешивает ложечкой в стакане с чаем. Часы на бомбе тикают, можно отсчитывать секунды до взрыва.

– Недавно приехал в город. Работает на строительстве, – не ты ли, пап, учил меня уважать человека труда?

Врать нельзя ни в коем случае, ложь наслаивается, как культурные слои на археологическом раскопе, и неизбежно тянет за собой другую ложь. Врет тот, кому есть чего стыдиться. Мне – нечего.

– Что-то он слишком молод для выпускника строительного училища. – А вот это вопрос-провокация, папа, – Или он сезонник?

– Сезонник, – помимо строек Дэй работал на уборке урожая, в автомастерских, подсобным рабочим на складе, официантом в придорожных кафе, заправлял машины, красил стены, убирал мусор. Честно говоря, я до сих пор не понимаю, как столько всего можно уместить в четыре года жизни.

– Почему, кстати, он не живет с родителями? – За одним вопросом скрывается целая вереница. Кстати, а кто его родители? Где они живут? Чем занимаются?

– Почему бы тебе не спросить об этом у него? – Иду в лобовую атаку. Это был бы повод ввести Дэя в дом как моего возлюбленного.

– Рин, в твоем возрасте пора фильтровать свое окружение и правильно выбирать знакомства, – все, дипломатия пошла коту под хвост. – Вот скажи, о чем ты со своим новым другом разговариваешь? Что у вас общего?

– Гуляем. Обсуждаем книги.

Рассказываем сказки, пытаемся угадать, кто живет в квартирах, окна которых выходят на улицу, вспоминаем истории из детства. Целуемся в темных закоулках старинных дворов. Мечтаем.

Один раз в бар ходили, но об этом я точно не расскажу.

– Ах, книги, – тянет отец. – Он, значит, читает. И что же?

– Он «Песнь о Черном Стрелке» цитирует. Причем довольно большими отрывками.

Дэй любит эту историю. По-моему, он перечитал все, что только смог найти по этой теме, – и кое-что из того, что в его положении достать сложно. Какие-то переложения для детей, толстый томик неадаптированного эпоса с комментариями, народные баллады, журнальные статьи. Тайрин Черный Стрелок, бастард одного из Высоких Лордов, состоявший в родстве с Иным народом. Лучник, изрядно потрепавший захватчиков в Войну Четырех, борец за свободу, глава отряда, куда брали любого, от сына крестьянина до знатного рыцаря, – и все они были равны перед командиром.

А потом король, получивший свой трон, казнил Тайрина и младших командиров его отряда по ложному обвинению в предательстве. Остальным было предложено отречься от бастарда, им обещали сохранить жизнь. Они отказались и приняли смерть вслед за своим командиром. Королевский суд посчитал, что эшафот для «бастардова сброда» будет слишком дорогим подарком, – их просто повесили. И кто-то из бойцов успел крикнуть: вы можете отнять у нас жизнь, но не отберете свободу, родину и дорогу. И уже следующей осенью Тайрина во главе его отряда видели на дорогах севера в глухие безлунные ночи.

Из тех, кто лжесвидетельствовал на королевском суде, до зимы не дожил никто. Молодой правитель протянул чуть дольше – ровно столько, сколько нужно было для того, чтобы зачать наследника. И еще – столько, сколько понадобилось его жене, чтобы выносить и родить здорового ребенка. Иначе пережившее войну государство скатилось бы в очередную смуту, которая неизбежно сопутствует смене династии.