Ржавчина. Пыль дорог

У нас проверили документы и повели по лестнице на второй этаж. В коридорах было тихо, только из-за дверей кабинетов слышались негромкие голоса. Удачное решение – пригласить нас до конца урока. Не будет удивленных взглядов и толпы школьников – до поры до времени. В конце коридора обнаружились широкие двери – за ними оказался актовый зал. Невысокая сцена, несколько рядов скамеек. Копаюсь в памяти, пытаясь найти похожую картинку из детства, но там пусто. Ну не помню я, какой был актовый зал в школе, где учился я, и был ли вообще.

К нашему приходу уже подготовились: у сцены поставили два стола – для того, чтобы разложить автоматы. На сцене – старая кафедра с гербом, то ли государственным, то ли школьным, уже не понять. Я представил, как стою там, наверху, и что-то вещаю собравшимся. Передернуло.

– Вам что-нибудь еще нужно? – спросил директор.

– Нет, – я поставил сумку на один из столов. – А когда дети придут?

– Минут через двадцать, у них еще урок не кончился.

Ага, значит, чтобы собрать и привести народ из разных классов сюда, уйдет минут двадцать пять – тридцать. Директор вышел за дверь, и Рин помогла мне выпутать второй автомат из смятой сумки – загипсованная рука по-прежнему была мне плохой помощницей.

– Волнуешься?

Она покачала головой.

– Просто пытаюсь вспомнить себя в этом возрасте, чтобы получилось рассказать поинтереснее.

– И какой ты была в пятнадцать?

– Я ведь говорила. Замкнутой. Любила читать, не ладила с одноклассниками. Им почему-то казалось, что я их презираю, раз не хочу ходить с ними на танцы. Они считали меня беспомощной, пока я не облила грязной водой из ведра парня, который вклеил мне жвачку в волосы. Представляешь, белая рубашка, синие брюки – и вода, которой перед этим уборщица отмыла весь кабинет, но еще не успела вылить. Черная-черная.

– Жаль, что я не знал тебя в пятнадцать, – я легонько поцеловал ее в висок. Сейчас это была не столько нежность к любимой женщине, сколько попытка согреть до сих пор живущую в ее душе нескладную девочку в синем форменном платье, которую я знал только по фотографиям. – Хотя для начала пришлось бы выбить несколько зубов и выкрутить пару рук. В элитных школах это полезно.

Прозвенел звонок, и через пару минут начали подтягиваться самые дисциплинированные из школьников. Некоторые смущенно здоровались, мы отвечали им. Другие просто проходили в зал и рассаживались на скамейках, пристроив на пол сумки и рюкзаки. Когда, наконец, собрались все, мы с Рин поднялись на сцену. Слово взяла худая дама средних лет с убранными в тугой узел русыми волосами.

– Дети, – откашлявшись, начала она, – сегодня мы пригласили в гости специалистов, занимающихся зачисткой неисследованных территорий. Они расскажут о своей работе…

Я прошелся по сцене, с расстояния двух шагов изучил кафедру. Так она мне нравилась еще меньше. Тогда я уселся на край сцены, Рин последовала моему примеру.

– Привет. Мою напарницу зовут Рин, меня – Дэй.

О чем вы хотели бы услышать?

Поначалу поднялся тот еще гвалт. Все-таки целый зал школьников – достаточно шумное сборище. Сквозь общий гам прорывались отдельные вопросы тех, кого природа не обделила лужеными глотками.

– А какое у вас звание? – это мальчишка в клетчатой рубашке, он все никак не мог усидеть на месте, то оборачиваясь к сидящим позади него товарищам, то поминутно переставляя сумку.

– Ты что, с дуба рухнул? У чистильщиков не бывает званий, – худенькая девчонка с толстой пепельной косой. Наверное, отличница.

– А как вас готовят? К вам можно попасть?

– Тихо! – а это из последних сил надрывается учительница со строгой прической. И чувствуется, что голос у нее натруженный, – вон, на кашель сорвалась. Тогда я привстал и рявкнул. До Стэна мне, конечно, далековато, он шепотом иногда как скажет – рысью рванешь выполнять, но послушались. Замолчали. Не потому, конечно, что я такой замечательный педагог, просто интересно им.

– Народ, вопросы лучше по очереди. А то к следующей вылазке мы с Рин без слуха останемся.

По залу расползлись неуверенные смешки. Рин улыбнулась.

– Вы правы. Воинских званий у чистильщиков действительно нет.

Кто-то из самых дисциплинированных вскинул руку. Я кивнул, и мальчишка спросил:

– А вы всегда работаете в паре?

Снова ответила Рин:

– Работать в одиночку запрещено, тебя всегда должен кто-то прикрывать. Обычно чистильщики работают устоявшимися двойками или тройками. Но, если объект слишком велик или степень опасности высокая, могут собрать и большую группу. Мы с Дэем вместе с семнадцати лет.

Она пропустила слово «работаем», но едва ли заметила это. Если честно, я ждал дежурного вопроса о нашем родстве, но школьники неожиданно оказались проницательнее взрослых.

– А как вы работаете? – снова встрял обладатель клетчатой рубашки.

– Выходим на зачистку в заданный квадрат. Степень важности района определяет глава Базы, это зависит от того, что там было раньше и как мы можем использовать эту территорию. Обычно это сутки или трое.

– И что там происходит? – вопрос от девочки с каштановыми хвостиками.